Книга Отец на час. Работает спецназ, страница 105 – Лина Коваль

- Нет, Маш. Мы ведь об этом уже разговаривали.

- А завтла? - улыбается.

- Хмм.… Вряд ли…

- А послезавтла? - теперь хмурится, как маленький смайлик.

- Маш…

- А послепослезавтла?... - дочь складывает ладони в умоляющем жесте.

- Давай-ка будем подниматься, дорогая моя, - одергиваю хлопчатобумажную сорочку и встаю с кровати. Тяну за собой Марию. - Пора собираться и Леона с Эльзой будить. Школу никто не отменял, а тебе пора в садик. Первое сентября…

- А Леон на плобежке. У него нога больше не болит.

- Это, конечно, радостно и похвально!... Тогда пойдем готовить завтрак?

- Килъзуху свалим? - восторженно спрашивает.

- Ну уж нет, я такое варить не умею! И не проси!...

- Тогда я буду кукулузные хлопья с молоком… - и замолкает, партизанка. - Можно, мамочка?

- Можно, - вздыхаю, не в силах выдержать ещё одну атаку.

В последние недели я полностью выключила режим «идеальная мать», которой всегда хотела казаться. Все равно в этом своем стремлении была крайне непоследовательной, так в чем смысл?

На то, чтобы собрать всех детей и усадить их в новенький «Ленд Крузер», уходит больше часа. О макияже и укладке забываю, впрыгиваю в привычные джинсы и дополняю их блузкой без рукавов и свободным пиджаком.

Начинается дождь, поэтому заглядываю в детскую гардеробную за зонтами и с тоской смотрю на удивительный порядок, который здесь навел Влад. Все осенние и зимние вещи ровными рядами развешаны в шкафах, а обувь красуется на полках, как солдаты на плацу, шеренгой. Улыбаюсь, когда вижу записку на стене: «Устроил бедлам? Получишь щелбан», а потом хмурюсь и грустно вздыхаю.

Дети уходят в школу с цветами, а мы с Машей едем в детский сад, где сразу же встречаем надоедливого физрука.

- Илья Мимослалович! Здлавствуйте!

- Здравствуй-здравствуй, Маша. Федерика Теодоровна, а где же Владислав Алексеевич? Он обещал помочь мне довести до ума спортивную площадку.

- Не могу знать, - отвечаю сдержанно и, схватив дочь за руку, поскорее направляюсь в группу.

Натянутые нервы рвутся, когда воспитательница тоже вспоминает нашего бывшего няня.

- Машенька, а где же твой Владислав Алексеевич?...

- Он.… на задании. На секлетном, - дочь тут же начинает выдумывать небылицы. - Под пликлытием, Валвала Селгеевна. Дело госудалственной… жадности.

- Важности, - тихо поправляю.

- Важности, - повторяет дочь.

- Вот как? Очень интересно…

- Врать нехорошо, Маш, - говорю, когда мы остаемся одни.

- Подумаешь, - она деловито хмурится и разглаживает подол нежно-розового платья.

Я готовлюсь к обычной утренней истерике, но и тут Маша меня удивляет своей недетской мудростью. Перед тем как уйти к ребятам, просит меня вытянуть сложенные лодочкой ладони.

Я послушно исполняю.

- Вот так вот! Делжи, мамочка!... - шепчет и помещает в них свои ладошки.

- Что это?

- Это солнечный зайчик. Влад мне каждое утло его передавал, чтобы я одна не глустила.

Я чувствую подкатывающий к горлу ком и качаю головой:

- А ты как же?...

- Я уже взхрослая, - гордо произносит она и поправляет волосы.

- Какая-какая? - удивленно переспрашиваю и прислушиваюсь.

- Взхрослая, - Маша приподнимает подбородок, и я, конечно же, обнимаю ее и всё-таки плачу.

Потому что она правда взрослая, а мне от этого очень страшно, грустно и… нестерпимо одиноко.

А потом я еду на работу вместе с солнечным зайчиком и думаю, что, наверное, была слишком резка… Непростительно резка с ним!...