Книга Отец на час. Работает спецназ, страница 20 – Лина Коваль

Я заглядываю в группу. Там штук десять таких же, как наша, головорезов. Носятся по кругу, словно им механизм в одном месте завели.

- Нравится тебе тут, Маш?... - скучающе спрашиваю.

- Да. Только меня Ломик обижает.

- Ломик? Это какой?

- У него волъосы темные, - Маша шумно дышит, пока застегивает лакированные сандалии с бантами. - И синяк на щеке. Это я поставила, - гордо вытягивается.

Разглядываю детей повнимательнее, пока не нахожу побитого.

- Очкарик?

- Оч-ка-лик, - Маша медленно повторяет, словно пополняя свой словарный запас.

Твою мать. Ну нет.

- В смысле тот, который в очках? - исправляюсь, но поздно. - Так давай поговорю...

- Не надо. - Маша закрывает шкафчик и разворачивается ко мне. Смотрит на меня глазами своей матери. - Я уже взлослая. Сама лазбелусь.

Задирает четырехлетний подбородок чуть ли не выше лба.

- Ну смотри. Давай тогда, до вечера, - прощаюсь как со взрослой.

Свобода!... - вот что чувствую.

Одинокий хнык звучит как спусковой крючок.

- Владь!!! - слышу крик сзади и… следом такой силы трехэтажный рев, будто где-то неподалеку плотину прорвало.

Обернувшись, изумленно смотрю на Машу, заливающую раздевалку слезами. Нижняя губа надулась, рот приоткрыт. Зрелище не для слабонервных.

- Ой, Машенька. Снова плачешь? - выглядывает из группы абсолютно спокойная Валвала-стальные нервы. - У нее часто бывает, - говорит уже мне, приветливо улыбаясь.

- Не хочу! - орет только что рассудительный, счастливый ребёнок.

- Все в порядке, - успокаивает воспитка. Главное - меня. - Вы уйдете, и она сразу успокоится.

Подхватив Машу на руки, тащит ее в группу, а я сощуриваюсь, пристально наблюдая.

- Не хочу в садик… Владь… Не хочу…

- Сейчас мы с тобой завтракать будем, - сюсюкает Валвала.

- Владь, хочу домой. Не хочу... Владь. Пожалста!

Не выдерживаю. Хрен знает почему.

Города брал. В Хасавюрте как-то месяц на одной воде держался. Все терпел, даже в плену, твою мать.

А тут ни хрена. Сердце дерет.

Залетаю в группу, отбираю дитя у воспитки и тащу обратно в раздевалку. Маша замолкает и только всхлипывает, пока пальто на нее натягиваю.

- Поехали.

- Что значит «она не захотела»? - шипит мадама в трубку.

Голоса на заднем плане стихают. Так, будто она выходит в отдельный кабинет и закрывает за собой дверь.

Обернувшись, рассматриваю всё ещё красное лицо, надутые губы и насупленные брови. Маша крепко обнимает своего тряпичного зайца и сладко дрыхнет.

Машину обойти не успел - она уже в отруб. Настрадалась, бедная.

- Ну, так что? - напоминает о себе начальница.

- Я просто не смог, - признаюсь в срыве операции. - Маша верещала так, будто я продавал ее в Бангладеш.

- Боже. Какой ещё Бангладеш?

- Это страна такая в дельте рек Ганг, Мегхна и Брахмапутра, - даю географическую справку. - Практически со всех сторон окружена Индией. Является самой густонаселенной, на один квадратный километр там больше тысячи человек. И детям там непросто…

- Владислав Алексеевич, зачем вы это мне рассказываете? - снова сквозь зубы произносит начальница.

- Так вы сами спросили… про Бангладеш.

Она часто дышит.

Очень часто…

Наводит на мысль…

- Быстро верните Машу обратно в сад, Отец, - угрожающим тоном требует.

- Как я это сделаю? Она спит.

- Что значит «спит»? Включите видеосвязь! - рявкает.

Да твою мать.

Нажимаю на кнопки и зависаю - челюсть отваливается, потому что начальница вместо кружев надела белый пиджак, а вот губы…