Книга Предать нельзя Любить, страница 72 – Лина Коваль

— Это не твоё дело, — произносит он мрачно.

— Конечно, не моё, — вскрикиваю. Обидные слезы вылетают из глаз. — Теперь уже точно не моё.

— Мы с тобой расстались. В чем проблема?

— Нет проблем, — всхлипываю, отшатываясь. — Больше нет никаких проблем. Уходи.

— Не устраивай концерт. Ты хорошая актриса, это я уже понял, развивайся в данном направлении и дальше.

Он практически выплевывает эти слова. С отвращением. Безобразно.

— Я просто поверить не могу, — повторяю одно и то же дрожащим голосом, а потом резко поднимаю на него полные слез глаза. Разглядываю безэмоциональное лицо, открытую шею и то, как тяжело вздымается его грудь под футболкой. — Как ты мог так поступить?

Ладонью прикрываю подбородок, чтобы он перестал трястись, а я как-то пришла в себя.

Арсений молча смотрит на мою истерику, лениво закидывает руки в карманы брюк.

— Как ты мог? Ты с ней… а я…

Снова прикрываю лицо руками. Всё тело словно молнией прошибает. Как фотоснимки, один за другим выстраиваются в ряд кадры того, как он теперь любит её.

В самых откровенных, неприглядных деталях.

Подцепляю пальцами резинку и запускаю их в волосы.

Оказывается, внутри меня еще столько слёз, что хоть ковшиком вычерпывай. Но это последние.

Я клянусь мамочкой, что это последние. Сейчас я выреву те, что остались и больше никогда не заплачу из-за него.

Моя боль до такой степени ощутимая, что мне сейчас абсолютно все равно. Пусть видит. Пусть он узнает, что со мной сделал.

С нами сделал.

— Ты умер для меня сегодня, — произношу, немного успокоившись. — Умер.

— Ты умерла для меня еще раньше, — парирует он грубовато. — Поднимайся.

— Если ты думаешь, что я лью слезы по тебе, не обольщайся, — вновь поднимаю на него обозленные глаза. — Я никогда, никогда тебе этого не прощу. После неё я никогда тебя не приму. Даже если ты все узнаешь.

— Всё что надо я уже знаю. И не прошу твоего прощения, если ты не заметила, — уводя глаза, выговаривает глухо. — Зачем приходила?

— Мне нужны мои вещи.

— У меня их нет.

— А где они? — вскрикиваю.

— Я их выкинул. Ты не появлялась почти три недели.

— И что?

— Тебе они были не особо нужны.

— Ты в себе вообще? — поднимаюсь с пола. — Ты их покупал, чтобы выкидывать?

Там же всё. Зимняя одежда, платья для работы, некоторые документы. Обувь. Украшения. Не бог весть какие, но мои! Заработанные.

— Я могу вернуть деньгами, — говорит он сдавленно, извлекая из внутреннего кармана бумажник. — Это был порыв, я не должен был так поступать с твоими вещами. Сколько тебе нужно?!

— Засунь эти деньги себе знаешь куда? — отвечаю резко. — Проваливай.

— Сколько тебе необходимо, чтобы купить зимние вещи? — оценивающим взглядом проходится по моему пальто, высоким сапогам и морщится. — Я готов возместить ущерб.

Ущерб, который ты мне нанес не возместить никакими деньгами.

Дверь неожиданно открывается и на пороге появляется Елена Степановна. Увидя её, я опять срываюсь в слезы и загораживаю лицо волосами.

— Это что здесь происходит? — спрашивает женщина строгим тоном. — Молодой человек покиньте помещение.

— Извините, — выговаривает Арсений холодно.

— Уходите.

По тяжелым шагам и оглушающему стуку понимаю, что он её послушался.

— Ну и что ты расклеилась? — говорит Елена Степановна, снимая с моих плеч пальто.

— Он… там с ней, — жалуюсь, когда женщина скидывает с меня обувь, словно с годовалого ребенка. — Не один.