Онлайн книга «Моя Мия. На осколках первой любви»
|
— Спасибо, Ариш, — отвечает папа тихо, сжимает в руке сложенные в трубочку документы. Поворачивается в мою сторону и… его лицо становится каменным. Боже. — В кабинет, — дребезжит голос отца, рассекая воздух. В душе́ враз леденеет всё. Просто Арктика… Сердце коркой покрывается. Он никогда со мной так не разговаривал. Никогда. Папа вообще при мне ни с кем таким тоном не общался. Перевожу взгляд на дядю Арсения, который уперев руки по бокам, смотрит на меня то ли с сожалением, то ли с подозрением. Пожимает плечами неопределённо, затем обращается к супруге: — Поехали домой, малыш. Сами они разберутся. Арина растерянно смотрит на меня. В её эмоциях не сомневаюсь, она мне сопереживает как может. — Мы и правду поедем, — тяжело вздыхает, откладывая фартук. — Помни, что Руслан твой отец и плохого тебе не хочет. Киваю словно в замедленной съёмке и позволяю себя обнять. Окунаюсь в безумно приятный, нежный аромат духов. Ласковые, материнские руки Арины поглаживают мои плечи. Хочется замереть здесь и… оттаять. Нестерпимо хочется теплоты… и человеческого участия… — Я долго буду ждать? — слышится лютый отцовский голос из коридора. — Беги, — кивает Арина, вздыхая тяжело. Поворачивается к мужу и обнимает за талию, словно теперь ищет поддержки от него. У неё есть дядя Арсений. А у меня никого нет! Разве это справедливо? Выхожу из гостиной и направляюсь в кабинет. Дёргаю на себя дверь, пытаясь вложить в руки всю силу, какая осталась. — Сядь, — говорит отец, стоя у окна. Изучаю широкую спину, мерно вздымающуюся от тяжёлого дыхания. — Пап, — начинаю снова реветь. — Я сказал, сядь, — цедит он со злостью, резко поворачивается ко мне. Проходится глазами с ног до головы и чуточку смягчается. — Сядь, и мы поговорим, дочь. Тело не слушается, но я всё же добираюсь до стула в центре кабинета. Усаживаюсь поглубже, подтягиваю ноги к туловищу, обнимая их руками. Подбородок упираю в коленки и за отцом наблюдаю. Хуже мне ещё никогда не было… Отец ещё раз оборачивается и, отведя взгляд, проходит к столу. Смотрит на бумагу прямо перед собой. Сжимает и разжимает кулаки, прячет руки в карманы строгих, чуть помятых брюк. — Скажи, Мия, я допустил какую-то ошибку в твоём воспитании? Округляю глаза от смертельной обиды. Бережно собранные Ариной внутренние опоры в моей душе снова рушатся… Только теперь уже навсегда. Я думала, самое больное — это когда Мирон от меня отвернулся и притащил сюда Ладу… Нет… Самое больное, это когда от тебя отворачивается самый близкий человек. Даже не пытается тебя понять, спросить… а вот так… Обвиняет. Холодно. Как чужачку. Словно меня уже выкинули из стаи… — Или мы с мамой недостаточно старались? — продолжает отец, захватывая бумагу двумя пальцами и переворачивая её ко мне. — Может, мы тебя совсем не знаем? — продолжает обвинять. — За что ты так со мной, пап? — глядя ему в глаза, выдыхаю. Слёзы потоком льются по щекам. Морщусь от боли, которая возникает от пронзающего, холодного взгляда. — За что? — переспрашивает отец и кивает на бумагу. — Я просто хочу знать, — его голос срывается. — Как давно ты принимаешь наркотики? — Чего? — единственное, что могу прохрипеть отцу. Наркотики? Он в своём уме? Я даже не знаю, как они называются. И сколько стоят?.. Да где, блин, их берут вообще?.. В моём окружении нет людей, которые бы баловались чем-то подобным. |