Книга Влюби меня за день, Валентин, страница 22 – Лина Коваль

Притворившись мертвой, слушаю.

— В детстве мне говорили, что мои ноги не созданы для футбола. Отсутствие нормального питания, нехватка витаминов. Как итог слишком слабые кости… Хотя, может, здесь они и правы с учетом последних обследований, — Вэл оборачивается всего на секунду, что посмотреть на меня.

Моё сердце замирает, потому что в его взгляде больше нет ни намека на заинтересованность.

Тело бьет мелкая дрожь. Такая, когда, не подумав, совершаешь какой-то поступок, и что-то хрупкое ломается в секунду.

Я все испортила…

— Потом тренеры здесь… — Вэл кивает в окно, за которым горит огнями сонный город. — Все в голос утверждали, что играю я совсем неплохо, но отсюда вряд ли когда-нибудь вырвусь.

Пальцами сжимаю салфетку и вспоминаю наше детство. Так, действительно говорили все кому не лень, а Вэл тренировался несмотря ни на что. Упорство — это то, что сразу выгодно отличало его от остальных мальчиков в секции по футболу.

И сейчас отличает. Одно только то, как он добился нашего свидания. Напором и мужской харизмой.

— Отец до самой смерти так считал, — добавляет Костров.

— Он был не прав, — пожимаю плечами и снова сталкиваюсь с отстраненным взглядом.

— Я знаю, Ива.

Равнодушие в его глазах ранит. За два дня Вэл настолько приучил меня к обожанию, что сейчас я как слепой котенок ищу свет.

— Когда переехал в Москву, начались новые басни о том, что без протекции не попасть в основной командный состав. Потом… когда всё-таки попал благодаря успешной игре, что в сборную России мне путь заказан.

— Ты со всем справился, Вэл, — решаю его поддержать.

Потому что это справедливо.

Он сделал себя сам.

Пока кто-то жалуется на судьбу, упорный человек идет только вперед. Думаю, это основной маркер успеха.

Гораздо больший, чем банальная удача. Чтобы чего-то достичь, надо конкретно пахать. Поверьте, только кажется, что к кому-то фортуна повернулась сама по себе. Скорее всего, этот человек от многого отказался.

Вэл, например, не видел последние годы жизни мамы. Рос в интернате. Тренировался и трудился…

— Я не хотела тебя обидеть, — выталкиваю изнутри.

— Ты меня не обидела, Ива, — холодно произносит.

— Обидела, — качаю головой. — Я так чувствую.

— Нет, — он проходит к кровати, на которой лепестки роз сейчас смотрятся совершенно нелепо.

Натягивает обратно толстовку и берет часы с тумбочки. Возвращает их на запястье.

Я стараюсь удержать слезы. Они совсем близко, свербят в переносице и ждут своего выхода.

— Меня невозможно обидеть или задеть недоверием, потому что я к нему привык, Ива, — усмехается он. — Просто как пример. Не хочу жаловаться.

— Нет, что ты? — нахмуриваюсь. — Я не считаю, что ты жалуешься, Вэл. Продолжай, пожалуйста.

— В последний раз, девушка, с которой мы встречались три года…

Округляю глаза, понимая, что ревность больно бьёт в солнечное сплетение. Пытаюсь держать лицо.

— Три? — переспрашиваю хрипло.

— Да. Она достаточно известна, поэтому приходилось оберегать от прессы наши отношения. И свадьба была закрытой. Только несколько близких друзей. В общем-то, перед церемонией мы и расстались. А за два дня до этого врачи озвучили свой финальный вердикт о моей профнепригодности.

— Это и послужило причиной?

— Думаю, да, — легко пожимает он плечами.

— Боже, мне очень жаль, Вэл.

— Всё нормально.

Мотаю головой.