Книга Развод. Игра на выживание, страница 16 – Лина Коваль

— Что не так, Даня? Может, я и не идеальная, но я стараюсь. Всегда стремилась ей стать.

— Кому это нах*й надо? — наконец-то спрашивает он тихо.

— Что? — округляю глаза.

— Когда я просил тебя быть идеальной, Ян?

Непонимающе уставляюсь на него. Внутри совершает обороты какой-то водоворот из чувств и эмоций. А еще я вдруг понимаю, что мы никогда не разговаривали вот так открыто, как сейчас.

Десять лет протянули практически без выяснений отношений. Первые лет пять, наверное, выезжали на безумной любви и страсти, оставшиеся время словно по инерции жили. Настоящий конфликт был предопределен. Поезд притормозил уже давно, это точно произошло не в ту ночь, когда Богдан ушел.

Я просто не хотела принимать очевидное.

И да, он не просил.

Он никогда не просил меня быть идеальной.

Но разве не этого ждет муж от хорошей жены?

— Не просил, — мотаю головой упрямо.

— Ты немного потерялась, потому что я никогда не просил тебя становиться той, которой ты не являешься, — строго выговаривает Богдан. — Возомнила себя камертоном нравственности и морали. Ты бл*дь тарелки заказываешь из Европы и заботишься о них больше, чем о людях, которые нас с тобой окружают. Считаешь, что я жесток. Отнюдь. Ты, Ян, по жестокости меня давно обошла.

По мере того, как он говорит свою речь, чувствую себя всё хуже и хуже. Меня знобит и лихорадит. Внутренности завязываются в тугой узел настолько, что дышать становится очень сложно. Я всю свою жизнь старалась быть хорошей. Сначала в детском саду, потом в школе. Дома. «Будь хорошей девочкой». Это напутствие, которое я слышала от родителей чаще, чем признания в любви.

То, как отзывается мой родной муж обо мне, наносит душе практически осязаемые раны.

Виновато опускаю голову.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю тихо.

— Ян, как ты относишься к нашим друзьям, к моим родственникам?

— Нормально отношусь.

— Почему запретила Маше общаться с Никитой, к примеру? Что за отношение к моей сестре? Сама не замечаешь своего снобизма.

— С Никитой Котовым? — удивляюсь и взрываюсь. — Ты… бросил меня, потому что я ограничила общение нашей восьмилетней дочери с сыном твоих друзей?

— Не истери, — обрывает меня муж. — Я привел пример. Моих друзей? Раньше ты называла их нашими.

— Конечно, это наши, Дань, — тут же исправляюсь. — В последний раз, когда Котовы были у нас в гостях, Никита некрасиво издевался над Машей и безобразно себя вёл. Дети очень жестоки, я знаю, но Маша — моя дочь. Она нежная и впечатлительная девочка, ты ведь знаешь? — Богдан кивает. — Мне захотелось ее защитить. Кроме того, Никитка крайне много матерится и обзывает Машу «богатой сучкой». Я сама слышала.

— А почему я об этом не знаю? — Богдан мрачно разворачивается ко мне.

— Я не хотела тебя отвлекать такими мелочами, — качаю головой. — Ты постоянно на работе, устаешь, поэтому я стараюсь ограничивать тебя от таких мелочей.

— В любом случае, ты должна была рассказать, — растирает он лицо руками. — Это явно важнее, чем та херня, в которую ты меня посвящаешь. Где-то между историей про то, как моя жена выбирала диван в игровую и сколько стоит имитация камина в гостиную, ты могла впихнуть пару строк о том, что сын наших друзей причиняет вред нашей дочери.

Его претензия звучит так естественно, сама вдруг начинаю размышлять, что сделала что-то не так.