Книга Развод. Игра на выживание, страница 33 – Лина Коваль

— Пошли, — подмигивает Вера.

Сбоку от забора небольшая щель, в которую мы с легкостью по очереди протискиваемся.

— Хорошо, что с нами нет Светки, — шутит подруга, а я хихикаю в ответ.

Пройдя по тропинке метров сто, попадаем к обрыву. Вокруг ни души. Только огромная, раскинувшаяся на несколько километров глубокая пропасть.

— Что это? — спрашиваю пораженно.

— Карьер.

— Зачем мы здесь?

— Прыгать будем, — прыскает от смеха.

Еще раз окидываю взглядом местность. Внизу чего только нет: какая-то заброшенная ржавая техника, свалка, кое-где растут низкие кустарники и трава.

— Будем избавляться от негатива, — сообщает Вера и скидывает обувь.

— Но как?

— Во-ооо-от та-а-а-к, — орет она, что есть сил.

Эхо от ее слов разносится по окрестности и оседает на глубину. А я ёжусь от страха.

— Попробуй, — говорит мне. — Не бойся, Шацкая.

— Я не смогу, — неуверенно мотаю головой.

— Давай.

— Нет.

— Ори, Яна, — закатывает глаза раздраженно.

— А-а, — пробую кричать, но ничего не получается. Голос срывается на хрип.

— Еще. Еще.

— А-а-а, — чуть громче, но все равно трусливо, будто больна ангиной.

— Отпусти себя, — берёт меня за руку. — Здесь никого нет. Видишь? Только мы, воздух, который примет всю твою боль и яма, в которую мы похороним все твои страхи.

— А-а-а-а, — ору громче, чем в прошлый раз.

Зажмуриваю глаза от ошеломляющего восторга.

Но эхо звучит такое же, как я сама. Трусливое и робкое.

Горло неожиданно расслабляется, а внутри просыпается дикий азарт. Предвкушение чего-то классного, неизведанного.

— А-а-а, — закрыв уши, рву голосовые связки.

Убираю руки и слушаю эхо.

Уже лучше. В этом что-то определенно есть.

— Пошли все к ч-е-е-е-рту, — кричу на разрыв.

— Молодец.

Злость поднимается откуда-то изнутри. Она словно была усыплена под действием транквилизаторов, но в данный момент ощущается такой живой и мощной.

Я зла.

Вдруг снова вспоминаю ужасную ночь. Страх, который сковал тело. И усатого урода, лапающего в темноте. Запах этот ментоловый тошнотворный.

— Пошел ты к че-е-е-ерту, уро-о-д! — горланю на всю окрестность.

— У-у-умничка, — с восторгом вопит Вера.

И мужа, который сбрасывал мои звонки, тоже вспоминаю. Долгое время в клинике я всячески его оправдывала. Винила себя.

Сейчас же чудовищность поступка самого близкого человека накрывает с головой.

— Богда-а-ан, пошел ты к че-е-ерту! — набираюсь смелости.

Господи, какой кайф!

Как здорово, что я осталась жива!

Я здорова! Красива! Я молода!

К черту всех!

Дальше мы с Верой горланим по очереди, иногда перекрикивая друг друга, и хохочем до коликов животе.

А уже через полчаса я сажусь в машину совершенно другим человеком.

На следующий день, накормив детей завтраком, с водителем отправляюсь в салон сотовой связи, где восстанавливаю сим-карту и покупаю новый телефон.

Чувствую себя инопланетянкой среди большого скопления людей. Постоянно озираюсь и крепче завязываю легкий плащ.

Усевшись в ближайшем полупустом кафе, собираюсь с мыслями.

Я так и не успела серьезно поговорить с отцом.

Вчера мы разминулись, они с мамой отправились на ежегодный благотворительный приём, а я весь вечер была занята Машей с Ваней.

За две недели дети словно старше стали. И как-то серьезнее что ли. От непрекращающихся вопросов о Богдане голова стала квадратнее, а весь боевой настрой, полученный с помощью Веры, погас.