Книга Прививка от невежества, страница 166 – Сергей Анатольевич Соболенко

Она что-то крикнула, и в комнату вошла девочка лет четырнадцати. К моему ужасу девочка начала не спеша раздеваться. Полностью обнажившись, она забралась на стол и очень аккуратно легла на меня. Девочка была почти невесомая, с мягкой и теплой кожей. Она, затаившись, едва слышно дышала и через несколько минут из нее что-то начало вливаться в меня. Ощущались легкое покалывание и какой-то одуряющий аромат жизненной силы.

— Достаточно, — объявила старшая.

Девочка соскользнула мягко, как кошка. Перед тем, как выйти, женщина посоветовала Саше долечить меня.

— Объясни хоть что-нибудь, — одеваясь, с мольбой в голосе попросил я.

— Ты замерз? — спросила девушка.

— Нет, — ответил я.

— Тогда не одевайся, — заявила Саша.

— Или все объясняешь, или немедленно убираюсь, — захлебываясь от злобы, заявил я.

Александра удивилась, что я ничего не понял, и все рассказала. Когда после моего ухода прошло минут двадцать, Искен почувствовал, что со мной произойдет беда. Он знал, откуда подглядывает за происходящим Саша, и приказал бежать на поиски. Девушка нашла меня без сознания.

— Эти женщины поверили, что ты воин сразу, тем более твоя наколка и день рождения Учителя, — втолковывала мне Саша.

— Это те, которые спасают раненых воинов уже много тысяч лет, — продолжала она.

— А где же их мужчины? — поинтересовался я.

— Они не имеют права даже быть в доме, если там раненый воин, чтобы не передать ему свою слабость. Запомни, истинными мужчинами среди женщин считаются только воины, которые могут умереть в любой момент. Ведь они умирают за жизнь и мудрость отцов. В конце лечения, а ты был уже почти мертв, идет самая сильная подпитка от девственницы. Вот так они и узнали, что я женщина.

— Прости, родная, — вырвалось у меня. — Что же теперь будет с тобой?

— Как-нибудь переживу, — целуя меня, улыбнулась Саша. — У тебя хорошая защита. Он тянулся за своими ударами, но лучше б ты их вообще не пропускал. Вот и получилась сердечная судорога и понадобилось много женской энергии, чтобы размягчить мышцу. А я торчу здесь потому, что не хочу отдавать тебя никому.

— Как это? — не понял я.

— А так, тебе сейчас нужно сделать последнее.

— Что? — полюбопытствовал я.

— Любовь, — опустив глаза ответила она.

Розовый куст умер, чтобы подняться следующей весной и снова удивить сумевших пережить холод в долине. Зима, набравшись силы, спустилась с гор, и зеленые листья, в одно мгновение, стали черными. Раны, мучавшие ребят, начали возвращаться.

Я решил не приходить от Учителя без нашего спасения, которое вряд ли заслужили. Еще к этому подвел тот печальный факт, что от продуктов остались одни воспоминания. Во дворе у Фу Шина было как всегда шумно и многолюдно. Даже женщины, по-прежнему перемещающиеся в быстром темпе, знали, куда я влез, и поэтому совершенно не понимали, как ко мне обращаться. На этот раз повезло, Учитель вышел из дому и столкнулся со мной.

— Привет, Серега, — совсем как Джисгуль поздоровался он.

Я поклонился.

— Учитель, — с дрожью в голосе пробормотал я. — Мне нужно поговорить с вами.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Завтра с утра я еду на роботу, можешь подойти в десять, поговорим.

Я снова поклонился и, несколько мгновений подождав дальнейших распоряжений, отправился в наш дом.

Возвратившиеся раны были ужасны, ребята стали их бояться — это то, что еще больше усложнило дальнейшую жизнь. Выпала дилемма — спасать людей или получать знание. Что делать, я попросту не знал, ребята гнили заживо. Тело обнажилось, выпуская из себя суставы, время сжималось в точку, которую оставляет после себя иголка. А завтра встреча с Учителем, что она даст? После долгих раздумий я понял, что с собой нужно взять жену, ведь всегда начинали вместе. Лежа на кровати в своей комнате, я ждал появления Татьяны. Вот и появилась, измученная больными и их надуманным азиатским акцентом.