Книга Рецепт от безумия, страница 120 – Сергей Анатольевич Соболенко

Чем вы занимаетесь? — спросил он. Ни имени, ни "здравствуйте!" Было понятно, что от всего этого он устал.

Я иду по Школе и пытаюсь понять то, что окружает меня.

На чем все это основывается?

То есть? — нахально спросил я.

Через какой символ идет это?

Через символ движения, понимания жесткости — во имя мягкого. Через символ понимания мягкости — во имя жесткости, и смешения того и другого. Разве не из этого состоит окружающее?

То ли от отчаяния, то ли от безнадежности я обнаглел окончательно, переходя на какой-то школьный, но полусофизм.

Вы занимаетесь кунг фу? — сжались его губы.

Да, я пытаюсь делать движения в мире хаоса, чтобы понять его.

Да, хаос — это высшая гармония, — он усмехнулся.

Так, может, сделаем несколько движений? — с надеждой спросил я.

— Конечно, если вы не боитесь за свои прекрасные террариумы.

А разве мало места?

Более чем достаточно!

Учитель, это один из тех технических моментов, когда мне очень жаль, что ты не видел. Мы дрались по высшему классу! Понимали, что разбить нос или пах — это просто. Мы ведь не были врачами и поэтому любили друг друга, безжалостно пинаясь всеми частями тела и так, и этак, как только могли. Потом, часа через полтора, одновременно рассмеявшись, мокрые и счастливые, успокоились. Да, он был неплох…

Откуда ж ты такой? — улыбаясь, спросил мастер.

А как тебя зовут?

Игорь, — ответил он.

Как хорошо, Учитель, что ты нас не видел потом. Мы напились, как свиньи. Пусть и нельзя это понять, но, наверное, как-нибудь можно оправдать.

Несовместимое не только нужно совмещать, хотя это возможно, несовместимое нужно понять. Крайность — удел сумасшедшего. Мы живем в обществе и потребляем созданное им. И если общество говорит на кого-то, что это дурак, то он дурак действительно. Поэтому, если не дурак, он создает втайне от общества и пытается не спеша, аккуратно отдать созданное тому, кому это нужно. Это называется оккультизм.

Нельзя увидеть того, чего нет. Но бывает, если увидел, не говори никому. Другие не видят — значит, этого нет. Нельзя увидеть то, чего нет. Можно увидеть то, чего не хотят другие. Вот так получаются сумасшедшие. От этого не уйти. И бросаются они из угла в угол в смирительной комнате на мягкие стены, все равно разбивая свои больные, натруженные, «видящие» головы. Судьба иногда одаривает их качествами «видения», но кто их понимает? И бьются они о твердые или мягкие стены. Может, наоборот, может, к слишком добрым людям приходит истина, которую ненавидят другие. ВЫПИСКА ИЗ УЧЕБНИКА ПО ПСИХИАТРИИ

"Вечером была привезена больная. Она плакала, тихо, беззлобно протягивая ко всем руки.

Люди, люди! — причитала она. — Не делайте плохого… Не обижайте ближних своих. Люди, люди! — умоляла она. — Нужно понять детей. Не вы даны им, а они вам. Зачем же вы так жестоки?

Больную укололи успокоительным. Утром лечащий врач спросил:

Как вы попали к нам? Она молчала.

Так как же вы попали к нам?

Через дверь, — жалобно глядя, произнесла больная". Диагноз — маниакально- депрессивный психоз".

Но разве не через дверь пришла она? Разве через окна тащили эту больную, несчастную, «видящую» женщину, отягощенную внезапным и непонятным знанием? Через дверь внесли ее те, кто были слишком разумны.

Мой новый друг Игорь оказался удивительным человеком, у которого хватило сил не попасть в сумасшедший дом. И для того чтобы понять, кто он, необходимо немного погрузиться в прошлое.