Книга Рецепт от безумия, страница 150 – Сергей Анатольевич Соболенко

Меня кто-то вытащил из машины. Через мгновение послышался звук захлопывающейся двери — и "скорая помощь" укатила.

Я открыл глаза, и первое, что увидел, — толпу любопытных зевак возле подъезда, соседей, высунувшихся из окон, потом — сдержанно рыдающую жену. Шурик и Вова крепко держали меня за руки.

Придурки! — завопил я, вырываясь. — Что вы наделали! — И, не выдержав этого напряжения, подпрыгнул, закатав ладонью Вовчику в ухо.

А чего! — жалобно проныл он. — Чего! Я носить вас должен был, а жена — забирать!

Зеваки испуганно начали разбегаться.

А ты чего? — набросился я на жену.

Сереженька, родной, — всхлипывала она, — на тебя страшно было смотреть. В такой позе, окровавленный, в мокрых штанах. Не могла я отдать тебя.

Дура! Ведь мы же договаривались… — Язык начал заплетаться. Димедрол действовал все сильнее и сильнее.

Пойми, я же женщина! Какая бы женщина отдала своего любимого в таком состоянии!

В каком, дура?! — заплетающимся языком грозно спросил я.

Сам дурак! — вдруг, не выдержав, заорала Татьяна. Потом размахнулась и, сколько было сил, врезала мне по шее. — Пойди посмотри на себя в зеркало. Артист! Переиграл ты малость. Напугал меня до смерти!

Ну вас к черту! — Это было последнее, что я мог сказать. Димедрол почему-то поздно, но сделал свое дело.

Ребята, схватив под руки, на радость и удивление соседям, поволокли меня по лестницам на седьмой этаж. Лифт не работал.

Проснулся от дикого холода, что в общем-то удивило. Когда попытался поднять голову, то показалось, что к ней привязана двухпудовая гиря. Язык камнем лежал во рту. Все же приподняв голову, первое, что увидел, — это ногу, в которой торчала здоровенная серебряная игла. Посмотрев чуть влево, увидел Андреича.

Это я на всякий случай, — улыбаясь, ответил он. — Спишь ты уже вторые сутки.

Холодно, — еле выдавил я.

Конечно, — согласился Андреич, резким движением вытащив иглу из моей ноги. Собравшись с силами, я сел. Рядом сидела дорогая моему сердцу неизменная троица.

Все смотрели с сожалением и любовью.

Жена меня предала, — еле ворочая языком, попытался я сострить.

— Ладно, молчи! — Андреич махнул рукой. — Все учли, а психологию женщины — нет!

— Да, Серик, прокололись, — сказал Гончаренко.

Конечно, вы прокололись, — прохрипел я. — Интересно, когда димедрол выйдет? Тут вмешался умный Игорь:

Серый, это самое легко выветриваемое лекарство. В крови держится всего ничего.

Вот сожрешь столько — и увидишь, сколько в крови оно держится, умник! Меня стало тошнить. Вскочив и шатаясь от стены к стене, я побрел на встречу с унитазом. Покричав в него минут десять и вернувшись к ребятам, сед рядом.

Что будем делать? — изрек Андреич.

А! — махнул я рукой. — Возьму повестку и пойду в военкомат.

Ну и? — поинтересовался Андреич.

Да что «и»! Буду косить, как могу!

— А как можешь? — поинтересовался умный Игорь.

На глухого.

Да! — Игорь махнул рукой. — Это самое сложное. Ничего у тебя не получится.

Понимаешь, Борода, — не выдержал я, — мне надоело мочиться, жрать димедрол, прикидываться, что я в состоянии комы, корчиться во всяких судорогах и валяться в грязи. Все! Отныне у меня восемьдесят процентов потери слуха! И запомни это, дорогой друг.

Смотри, — сказал Гончаренко, — войдешь в роль, действительно глухим станешь.

Лучше глухим, чем то, что было! Чем ходить с распухшим прокушенным языком и челюстью, которая еле двигается после Вовкиной клешни!