Книга Бывший. Игра на поражение, страница 48 – Лина Коваль

Следующие десять секунд мы так и замираем в этой странной позе. Как часто бывает за безумием и выбросом всевозможных гормонов наступает откат — огромным снежным комом негативные эмоции сбивают. Чувство вины, страх, стыд…

Что он обо мне подумает, черт возьми?

— Мы зря это делаем, — шепчу, аккуратно отодвигаясь. По ноге теплой дорожкой стекает его семя, но я продолжаю стоять и смотреть в одну точку. — Ты снова уедешь, Адриан, — обвиняю, закусив губу.

— А ты снова останешься…

Боже, как я боюсь этого момента. Он настанет. Это неизбежно.

Тяжелая ладонь опускается на мою шею сзади. Нежно поглаживает влажную кожу. Пытаюсь унять дрожь, пока Адриан медленно ведёт ниже, вдоль позвоночника к пояснице, а горячее дыхание вновь утяжеляется.

— Как всегда идеальная. Самая идеальная, моя Вера.

Не выдерживаю.

Ревность острыми когтями душу выворачивает наизнанку. До мяса. До крови. Я… любила его больше жизни, а он предпочел мне другую. Или других.

Разворачиваюсь.

— А ты много сравнивал?

— Не больше тебя, — проговаривает Адриан серьёзно, давая понять, что мы не будем это обсуждать.

Этот мужчина безусловно самый невыносимый из всех, кого я знаю.

Он так наорал на меня в приемном покое, что если в той больнице есть морг, то патологоанатом в тот день остался без работы. От крика Макриса даже мертвецы бы ожили.

Он назвал меня тупорылой идиоткой на трех языках — греческом, английском и ломаном русском.

Смотрю в сверкающие вызовом глаза и чувствую, что снова растекаюсь, как мягкое, липкое мороженое.

Потому что ещё я никогда в жизни не забуду его взгляд, когда я болталась между жизнью и смертью. Как он смотрел на меня и держал за руку. Как целовал заледеневшие на ветру волосы и разогревал отмороженные щёки. Как рисковал собственной жизнью, чтобы меня спасти…

Он… испугался за меня, до жути. Пожалуй, даже сильнее, чем я сама. Но виду не показал.

Это глупо. Я, пожалуй, и вправду тупорылая идиотка, но в данную минуту мне кажется, что совершенно неважно сколько раз «это» ещё с нами произойдет.

Дважды или тысячи…Данная пропорция в любом случае лучше, чем отношение к нулю?

Вздрагиваю оттого, что Адриан упирает меня в лестницу. Спина тут же покрывается мурашками от соприкосновения с холодной поверхностью.

— Давай договоримся, — произношу, глядя на него в упор.

— Давай, — шепчет он, подхватывая меня под ягодицами и заставляя обвить его бедра ногами, а шею — руками. Его штаны безумно мешают, но я переживу. — Это вместо стола переговоров.

— Я серьезно, — нахмуриваюсь.

Нет.

Он так близко… Вкусный, давно забытый, огромный. Разве можно тут быть серьёзной?..

— Пока мы живем вместе, предлагаю объявить этот дома гуманитарной зоной, — с умным видом предлагаю. Если голая женщина вообще может принимать умный вид.

— Что это значит?

— Мы будем… заниматься сексом.

— Как сейчас? — спрашивает он насмешливо.

— Да, — мотаю головой и озираюсь. — Я хочу секс в гостиной, на кухонном столе и в твоей спальне, ещё в кладовке.

— Хорошо, что у нас нет собаки. Будку я бы не вынес.

Запрокидываю голову и хохочу, крепче ухватываясь за него.

— Андрей, ты согласен? — спрашиваю успокоившись.

— Хмм… — горячие ладони с силой сжимают мои ягодицы. — И с чего начнем?

Приближаюсь к его губам, с настойчивым намерением поцеловать.

— Кухня? — заговорщицки подмигиваю.