Книга Давай поспорим?, страница 94 – Дарья Белова

— Мам, ты знаешь, для чего в театре даются три звонка?

— Конечно, мой дорогой. А если бы ты со мной почаще ходил в театр, то и ты бы знал.

— Я не для этого спрашивал. Твой третий звонок прозвенел уже пол часа назад.

— Не переживай. Успеем. Я всегда успевала.

Вышли мы из дома за полчаса до встречи. И впереди у нас пробки и долгая дорога.

— Дорогой, мне казалось, что театр немного в другом месте находится. Смотри, ты пропустил поворот.

— Я знаю, мам. Мы, то есть ты, в другой день туда пойдешь. Не переживай, свое обещание я выполнил — первый ряд, как ты и хотела.

— Тогда ничего не понимаю. Зачем весь этот маскарад. Что ты задумал, Рома? — мама волнуется, я чувствую это по ее тональности: ее голос становится чуть выше, чем обычно, кажется, что вот-вот он сорвется.

— Ты только не переживай, ладно?

— А мне следует?

— Я просто хочу тебя кое с кем познакомить. Точнее заново представить, — аккуратно преподношу я ей информацию. Тут главное, чтобы она не начала сопротивляться и вошла со мной внутрь ресторана.

— Рома, сейчас я очень надеюсь, что ты хочешь мне представить свою будущую жену. Правда, если это так, то я плохо тебя воспитала, раз ты со мной, а не с ней. Рома, так нельзя…

— Мам, тараторишь…

— Волнуюсь. Кто она?

— Это не она.

— Что?

— Не не, мам, — черт, как плохо у меня получается, впрочем не каждый день везешь свою мать к отцу, с которым они не виделись тридцать шесть лет.

— Рома, напоминаю, что я не очень молода, а лишний стресс прибавляет возраст, морщины и делает цвет лица тусклым.

— Ну вот, приехали. А ты волновалась.

— Я и сейчас не очень-то расслаблена.

Я тоже, мам. Я тоже.

Мы выходим из машины и направляемся к ярко-освещенному входу. Хоть мама у меня за годы жизни в Москве и привыкла к шикарным ресторан, особенно, когда я мог себе уже позволить такие выходы, но сейчас она тушуется и робеет. Чувствует что-то.

— У вас заказано? — спрашивает милая хостес.

— Нас ждут, — и краем глаза замечаю столик, накрытый на троих, и отца, который уже заметил нас.

Мы проходим через столики, и мама глазами ищет кого-то, к кому мы идем, но не видит. Пока я не останавливаю ее и не поворачиваю лицом к лицу с ее прошлым. Стоит ли мне надеяться, что еще и к будущему?

Вижу, как она уставилась на отца, пару раз моргнула, в попытке прогнать наваждение. И что-то бормочем себе под нос. Странная ее привычка, когда пытается себе что-то объяснить — она бормочет или тихо-тихо шепчет. Выглядит со стороны, как заклинание. Вот и сейчас, хочется потрясти ее за плечо, чтобы прекращала.

А потом резко поворачивается ко мне. Так резко, что я даже не ожидал. Думал, первый к кому она обратится — отец.

— Рома, помню была такая передача по телевизору. Глупая и тупейшая, но почему-то очень популярная. Скрытая камера называлась. Так вот, какого хрена, сын?

— Не ругайся.

— Это я еще не ругаюсь. Будь ты помладше, взяла бы ремень — и по твоей упругой заднице, которую ты качаешь в своем спортзале. Хотя, кто меня остановит сейчас? — в глазах чистый огонь, даже пожар. Черт, красивая у меня мама.

Только потом не глядя на нас оборачивается и идет в сторону выхода. Гордая. Всегда такая была.

— Ромашка? — слышу я голос отца, звонкий и сильный. Да, пожалуй, таким я его представлял.

Мама останавливается. Но так и остается стоять к нам спиной. А отец встает со своего места и идет за ней, мягко берет за локоть и ведет обратно, как ослушавшегося ребенка.