Онлайн книга «Статус: все сложно»
|
Глеб снимает ее тонкую футболку, зацепившись за край. Она летит в сторону. А Глеб накрывает грудь руками, сжимает, издав рык удовольствия и наслаждения. Мила помогает расстегнуть ремень и приспустить джинсы. Все быстро, отлажено. И тихо. Теперь все делается тихо, за редким исключением, когда дочь забирают бабушки и дедушки. Тогда все по-другому. Касания другие, поцелуи другие. И секс другой. Сейчас все пропитано быстрой нежностью. Рваные поцелуи вдоль шеи, потом косточки ключицы и, в конец, соски. Они стали более чувствительными. Любая грубость теперь табу. – Милка, а тебе сейчас можно? – Навицкий, в первую беременность тебя ничего не останавливало, – томный голос, низкий, с хрипотцой. – Я уже и забыл все. – Стареешь, Нава, – улыбка трогает ее губы. Она шепчет эти слова ему на ухо, разжигая огонь. Глеб покусывает ее за мочку уха, а потом зализывает следы своего укуса. Руками сжимает ягодицы. – Будешь сверху, Навицкая? Мила быстро снимает с себя одежду, забросив ее куда-то далеко. Глеб проходится горячей ладонью вдоль тела, едва касаясь живота. В одежде его еще не видно. Но сейчас отчетливо выделяется. Секс нежный, каждое движение до глубины проникновенно и чувственно. Жар распаляется как раннее утреннее солнце в пустыне, достигая смертельной отметки. Дыхание поверхностное и частое. Мила наклоняется к нему, теснее прижимаясь, чтобы не было свободного пространства между телами. А потом Глеб переворачивает ее и оказывается сверху. Глаза в глаза, там сейчас видна целая вселенная. Темная, но с яркими лучиками и бликами. Можно утонуть или упасть в бездну. Они целуются жадно, поглощая друг друга и даря себя взамен. – Я люблю тебя, Навицкий. Безумной и сумасшедшей любовью. – Люблю тебя, моя балеринка. Оргазм оглушает. Мила сжимает плечи Глеба, сильно, на коже могут остаться лунки от ногтей. Но он молчит, молча принимает ее волну, которая захлестывает. – Ты как? – тишину нарушает только их дыхание. В номере стало душно, а по вискам скатываются капельки пота. – Мне хорошо. Но немного перестарались, – Мила гладит живот и восстанавливает дыхание, свернув губы в трубочку. – В смысле? – Глеб соскакивает в каком-то животном прыжке. – Тонус небольшой. Так бывает, Глеб. После оргазма такое бывает. Не паникуй. – Бл*ть! Глеб аккуратно заглядывает в комнату к детям, так же тихо прикрывает и возвращается к Миле со стаканов воды. Мила жадно его выпивает и откидывается на подушку, прикрывшись одеялом. Глеб садится рядом, наклоняется к ней и обнимает сначала аккуратные ножки, потом живот, целует несколько раз. – Прости меня, балеринка. – Дурак ты, Навицкий. – Что ты будешь делать с выступлениями? – Ничего. Придется снова на время отказаться. Как и в прошлый раз. – Но ты так этого хотела. Нью-Йорк, хореограф этот… Шу, Му… да Бог с ним. – В прошлый раз же смогла. И в этот смогу. – Это же твоя мечта, Милка. – Я эту мечту танцевала пять лет в театре. И в каких городах на гастролях я только не побывала. Моя мечта танцевать и так со мной. А еще я мечтала о тебе, о детях. – Значит, вернешься в театр после родов? – Да, может, чуть позже. Я никуда не спешу. Теперь великие постановщики жаждут получить себе в спектакль на главную роль Людмилу Навицкую. Неизвестная девочка Мила прошла путь от незначительных ролей в подтанцовках столичного театра до известных лидирующих партий на мировых сценах. |