Книга Эгоист, страница 16 – Дарья Белова

Мороз по коже, и ненависть к этого итальянскому гонщику вырастает, становится безразмерной и необъятной. Даже страшно оттого, что я когда-то влюбилась в этого… Придурка.

– Ты о чем? – Эдер склоняет голову вбок и переводят взгляд с Майка на меня.

– Ни о чем… – горло оцеплено металлической колючей проволокой. Я сдерживаю слезы, которые от негодования ощущаются соляной кислотой.

Не помню, как оказываюсь в своем номере. Прощание с Алексом вышло скомканным, но вот самодовольный взгляд итальянца протыкал насквозь. Невозможно было увернуться или выстоять.

Трясущимися руками достаю из шкафа чемодан и перебираю вещи. Выкидываю их за спину, иногда стирая соленые дорожки на щеках.

В груди жуткая теснота из-за унижения. Мне кажется, Алекс Эдер все понял.

На дне нахожу кошелек – моя заначка. Судорожно пересчитываю свои деньги. Там оказывается ровно тысяча евро. Не бог весть что, особенно для такого успешного пилота, как Майк Марино.

Поднимаюсь на ноги и выбегаю в коридор, громко хлопнув за собой. Да и пофигу, что нужно будет спускаться и брать запасной ключ, потому что мой остался в номере.

Я стучусь к Марино слишком громко, чтобы он мог проигнорировать. Сердце долбит по ребрам достаточно ощутимо, по вискам стучат противные молоточки.

– Ты? – Майк не удивлен. Ждал?

Врываюсь в его номер. У меня адреналин бушует в крови адской концентрации. Я даже не вполне отвечаю за свои действия. Может, и убить могу. Или разревусь позорно.

– Тысяча евро, говоришь? – шиплю. На языке чувствую острые осколки.

– Вообще-то, тысяча сто. Ты про минет забыла. Но про него я не стал упоминать твоему… Парню, да, жемчужинка? Ты и Эдер. Отличная пара выходит.

Каждое его колкое слово тоньше хлыста по свежей ране. Меня разрывает пополам: удариться в истерику или выцарапать ему его бесстыжие глаза.

– Подавись, Марино!

Кидаю скопленные деньги. Они разлетаются, как осенние, сухие листья. И мне ничуть не жаль, пусть и заработала я их честно. Родителям хотела отправить. У них годовщина свадьбы – тридцать лет.

Майк прикрывает глаза, когда шуршащие банкноты бьют его по лицу.

Он зол. Скулы заостряются, челюсть выдвигается вперед. И эта самая желанная картинка, которую хотела увидеть за последние дни. А не его вечную самодовольную ухмылку.

Я Таня Жемчужина, а не одна из его одноразовых подружек.

– Ты плачешь, – спокойный голос лишь ширма. Майк касается своего подбородка и потирает тот, словно тысяча евро и впрямь оказалась тяжелой битой.

Мы два оголенных провода. В воздухе пахнет электричеством. Дрожу, и мне безумно хочется, чтобы этот человек банально извинился. За свои слова и наше прошлое.

Просто сказал: «Извини, я был неправ. Я итальянский придурок, который сожалеет о содеянном».

Сказка, да?

– Я не плачу.

«Черт возьми», – хочется добавить и топнуть ногой.

Майк касается моих щек большими пальцами и вытирает слезы. И правда, плакала. А от его прикосновений дыхание замирает.

Смущенно отхожу от Марино. Его аромат вызывает раздражение в моем носу. Может, это причина моих внезапных слез?

– Что ж, у девчонок я всегда вызывал слезы. Правда, это были слезы счастья и удовольствия. Помнишь, Эльза? – проворачивает слова на языке и упирается прямым взглядом.

Он пробует шутить в своей манере, но не выходит. Злость не самый лучший друг для легких шуток.