Книга Мажор. Недетские игры, страница 23 – Дарья Белова

Губы сплющиваются, а щеки покрываются красными пятнами. Раньше я опускал свой взгляд, потому что смотреть на меняющееся лицо отца было невыносимо. Как стоять и с закрытыми глазами ждать выстрела. И ты не знаешь, с какой стороны прилетит пуля.

Просто стоишь и ждешь… конца.

Сейчас ощущения схожие, но я научился справляться с этими чувствами. Да и меня греет мысль, что отец видит мое упрямство, что я не сдаюсь, я набираюсь сил.

И когда-нибудь я сам все закончу.

– Так получилось.

– Ответ неверный.

Сжимаю челюсти и слышу, как хрящи лопаются от давления, в крови непереносимая доза ярости. Она выкипает из вен и образует на коже испарину.

– Больше не повторится.

– Теперь к делам. Ты едешь со мной в Питер, я представляю тебя своим партнерам.

– В Питер?

Мои вопросы всегда остаются без ответов, словно их никто и никогда не слышит. За все годы я привык. Редко, в принципе, что-либо спрашиваю. Но сейчас… Черт, у меня свои планы, свои желания.

Своя, мать ее, жизнь.

Наш уговор выходит за рамки. Как минимум за рамки города.

– Вот, глянь. Анварова Ассоль Юнусовна.

Отец протягивает мне планшет с фотографией довольно симпатичной девушки. Ровесница лисицы. Только у этой черные, прямые волосы, да и сама она смуглая. И глаза у нее почти черные. Сучьи. Этакая мамба.

– На приеме в Питере познакомься с ней, подружись.

– Подружиться? – усмехаюсь.

Абсурд какой-то. Немыслимо.

Тело бьет дикий хохот. Плечи трясутся, улыбаюсь по дебильному, а кожа слезает от гневного взгляда отца.

– Она дочь одного важного человека в коллегии адвокатов. Возможно, придется на ней жениться.

– Это уже слишком! – выкрикиваю, в полной мере не осознавая, чем мне это грозит.

Мне по фигу на квартиру, на тачку, даже на учебу. Но отец будет действовать по-другому. Просто сгноит меня своими методами. Теми, которыми он прессует свидетелей, например. Или когда нужно изменить показания.

Ему плевать, что в нас течет одна кровь.

– Сел!

Образ отца сейчас плывет и смешивается в одно пятно непонятного цвета. Делаю шаг ему навстречу и упираюсь кулаками о его стол. Страшно мутит. От страха, от адреналина, которого внутри тонны и с каждым вдохом становится все больше, от осознания, что отец не оставит меня в покое никогда.

– Ты будешь делать то, что я скажу. Думать так, как я прикажу. Скажу жениться – женишься, скажу переехать – переедешь. Потому что я главный, я тот, от кого зависит твоя жизнь.

– Может, к черту тогда эту жизнь? Что я теряю, а? – дыхание сбивается.

– Даже то, как она закончится, твоя жизнь, тоже буду решать я.

– Когда-нибудь ты за все заплатишь, папа, – выплевываю слова, как желчью пуляю.

В голове бульон из чувств. Меня и правда начинает тошнить, желудок крепко скручивает, когда я вижу, как лицо отца снова кривится, как раздуваются крылья его носа.

Если между нами бросить провода, то электричеством напитается пол-Африканского континента.

Телефон на столе отца оживает. Стандартная яблочная мелодия просто выбивает барабанные перепонки, и я лишаюсь слуха. Лишь зрение четко фиксирует фотографию какой-то женщины на экране.

Он поставил фото своей любовницы на звонок.

Полный пиздец.

Интересно, мать в курсе? Хотя ей привычней ничего не замечать. Ничего и никогда.

Желания слушать его голос больше нет. Я выхожу из кабинета и направляюсь сразу в коридоре. Понятие семейного ужина для нас дикое. И приглашения, конечно же, не жду.