Онлайн книга «Лекарство против шока»
|
— Я бы очень хотела, чтобы так все и было! — Почему Афанасьев сказал вам, что вашу дочь похитили? — Почему сказал… — голос у женщины дрогнул. — Потому что Олесю похитили! — выкрикнула она и снова отвела взгляд. — Это версия, которую вы представили следствию, а что на самом деле произошло с Олесей? — А что с ней могло произойти? Сама по себе она пропасть не могла! — Так ее похищали или нет? — Да! — выдавила из себя Садкова. — А если выяснится, что нет?.. Вас мы не тронем, а Афанасьева посадим. За дачу ложных показаний. И за причинение… за насилие над вашей дочерью. — Филипп Олесю не трогал! — Он видел, как похитили вашу дочь? — Нет… Понимаете, я не знала, куда делась Олеся. Ушла с работы и пропала. Где она, я до сих пор ничего не знаю!.. — Почему Афанасьев соврал? — Он помочь мне хотел… Я ведь обращалась в полицию, у меня даже заявление не приняли, через три дня, мол, приходите. Филипп сказал, что никто Олесю искать не будет, если она просто пропала. А вот если ее похитили… это уже работа следственного комитета… Вы же из следственного комитета? — Значит, похищение он придумал? — Да… Но он действительно был на том перекрестке, картридж ходил заправлять. Хотите, говорит, я скажу, что видел, как похитили Олесю? — Вы говорите, что Филипп всегда дома. Я читал, что он не работает. — Тогда не работал, а сейчас в Сбербанке работает, у него же высшее образование… Хороший, в общем-то, мальчик, только невезучий. — Что так? — Да с друзьями не везло, одни наркоманы, он и сам пробовал, хорошо, родители у него серьезные люди, не дали опуститься. — Сейчас не употребляет? — Нет, что вы! Не употребляет, не играет! — Во что не играет? — Ну, он в онлайн-казино одно время повадился, Макар Семенович только успевал платить. Дачу продали, машину, в долги влезли, только тогда Филиппа проняло. Почти год дома сидел за компьютером, родители готовы были его содержать, лишь бы он ни с кем не водился… — А сейчас Филипп работает? — Да, в Сбербанк устроился, ходит, сияет, как новый пятак, — завидуя чужому счастью, вздохнула Садкова. — То есть до того, как пропала ваша дочь, Филипп не работал. Родители боялись за него. А после того, как она пропала, бояться перестали… — Да нет, его и раньше никто не трогал. Ну, после того как он с долгами рассчитался. — А когда он с долгами рассчитался? — Ну, где-то прошлой весной… Еще прошлой весной он дома сидел, не высовывался, а летом я его уже видела, в кино ходил… — Ирина Яковлевна, давайте вы о нашем разговоре никому не будете говорить. Никому, и Филиппу в том числе. Это, прежде всего, в ваших интересах. Журавлев и хотел поговорить с Афанасьевым, но вместо этого отправился в отдел. Там хранилась видеозапись с камеры подъезда. Емкость диска двадцать пять гигабайтов, камера откровенно слабенькая, но Ролан очень надеялся, что памяти носителя хватит на два дня. И не ошибся — запись захватила и семнадцатое ноября. Ролан отсматривал запись, и его внимание привлек парень с капюшоном на голове. Он шел, пытаясь скрыть свое лицо от камеры, но получилось не очень. Хоть и на мгновение, но его лицо все-таки попало в кадр. Парень зашел в подъезд в одиннадцать ноль семь, а через двадцать минут уже покинул дом. Подполковника Журавлева никто не беспокоил, Федеральная служба безопасности прекрасно обходилась без него, видимо, их вполне устраивала версия Полубедова. Кукушкин действительно мог убить Гаврилова — из личной мести, например. Возможно, в нем взыграла совесть, он хотел уехать, но, бросив машину на Почтовой улице, вернулся домой и сжег себя в знак протеста против самого себя. Кстати, очень удобно. И не придерешься, если убийца пустил в ход полотенце. Гитарная струна, например, могла оставить след даже на обгорелом теле, а полотенце вряд ли. И вскрытие ничего не даст, если легкие изнутри выгорели… |