Книга Памятка убийцы, страница 151 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Судмедэкспертом, – серьезно кивнула Леля. – Режу людей. Достаю из них мух.

Баранова сникла:

– А сестра?

– Вместе режем. И изучаем мух и червей. Личинок любим. Она тоже судмедэксперт.

Вера Семеновна мысленно перекрестилась, что у нее не сын. И даже пожалела вдыхающего аромат ее компоста по выходным соседа.

– Бородатый, худой такой, вылез чинить мотор. Тот, что покрепче, на нос лодки сел. Весла взял. Дождевик надел.

– А никто из пристаннских к берегу, когда они рыбачить стали, не подходил?

– Да не удили они совсем. Так и ковырялись в моторе, – снисходительно произнесла Баранова. – Один в воде торчал, второй командовал на носу. Удочки достать не успели. Потом бородатый закричал. На стекляшку, что ль, наступил? И, видать, мотор заработал. Но я почти ничего не слыхала от воды. Дождь сильнее полил. Когда в дом заходила, видала с крыльца, что второй вроде тоже в воду прыгнул. Знамо дело. «Помогать, значит», – думаю.

– Так. А потом?

– А потом мне глядеть надоело. Я еще не завтракала. Оголодала, – Берегова закатила глаза, – вся. С крыльца на огород за помидорой пошла. – Баранова указала на свой забор. – Я, если лень готовить, «бычье сердце» чесноком посыплю. Подсолнечным маслом залью.

– Это какой-то ритуал сатанинский? – смутилась Леля. Слушавшая ее через наушник Лиля тоже застыла от ужаса в ивах.

– Че это? – Старуха насторожилась. – Вся деревня так ест. Даже городские. Дочка, бывает, не наестся, я ей полбу даю.

– Завтрак – важный этап приема пищи у вас в деревне, я поняла, – скромно опустила глаза в телефон Леля, пытаясь понять, каким образом удар по лбу – и чем, кстати, ложкой или чем-нибудь потяжелее – может угнетающе воздействовать на аппетит.

– Ну.

– Ну и все! – Вера Семеновна показала сухие ладони. – А потом, как дождь стих, распогодилось. Детишки Андреевых, – она указала на другой дом у пляжа, – купаться пришли. Хорошо, мать с ними была. Она эти ноги-руки в воде сразу углядела и давай народ звать. Я прибежала. Дочь моя, Катя. Она в тот день не торговала ягодой у дороги. Отец Андреевых. Козыревы как раз с магазина шли. И отец Хрисанф, само собою. Без него здесь ни одно событие не обходится. – Она перекрестилась. – С Божьей помощью.

– А где живут Козыревы?

– На Амбарной улице. У бассейна «Тихая пристань».

– А священник?

Баранова посмеялась:

– Где ему и положено быть.

Леля подняла бровь:

– В раю?

В ее ухе раздались смешок и шепот сестры:

– Ну, ты даешь!

– Так где, вы говорите, проживает отец Хрисанф?

– В саду у церкви. – Баранова нехотя указала на раскидистые деревья за высоким кирпичным забором и большой белый храм с зелеными куполами. Словно ответив ей, на высокой башне неохотно, но величественно заворочался тяжелый язык большого колокола. Маленькая фигурка звонаря в черной рясе задергалась на веревках, как марионетка.

– Это батюшка там… играет?

Баранова наморщила лоб и сдвинула брови.

– Звонит.

– Понятно.

– Поближе к реке их с матушкой Валентиной домик стоит.

Баранова уперла в кочку ногу в калоше и важно сложила руки на животе, похожем на спрятанный под цветастым платьем спасательный круг. Суровый взгляд, упертый в Лелю, выражал классическое «Нам ваши дочки и даром не нать, и с деньгами не нать!».

К ее сожалению, городская фря не испытывала от такой комплексной невербалики ни малейшей тени смущения. Леля рассматривала дом, находящийся от жилья сельского священника не многим дальше, чем надувной бассейн соседа Веры Семеновны Барановой и любовно заготовленный ею к его воскресным шашлыкам компост.