Книга Забава для избранных, страница 100 – Алексей Макеев, Николай Леонов

Сыщик глянул в записи.

– Это как раз то убийство, что случилось через год после Кузьменко? – уточнил он.

– Да, где-то так. И во второй раз тоже все прошло точно так же. Но во второй раз меня даже никуда не вызывали. Я не попал в поле зрения полиции или следователей. Они просто искали неизвестного убийцу той девушки, Оли.

– И потом вы периодически стали это повторять.

Мужчина кивнул.

– Да, Виктор Анатольевич, вас даже понять сложно, – признался Лев Иванович.

– Мы иногда сами себя не понимаем, товарищ полковник.

– Не спорю. Удивительно еще, что вы своего двоюродного брата не задушили как свидетеля.

– Да, это неприятно вышло. – Шилин слегка помрачнел. – Но я тоже не знал, что Никита тогда там окажется. Вот только его я точно убивать не собирался.

– Потому что думали, что он вас не сдаст?

– Именно так.

– А если бы все-таки Федоров пошел куда надо и все рассказал?

– Я слишком хорошо знаю Никиту. Потому что мы дружили с самого детства. И я знал, что он меня не выдаст, пусть даже и прекратил со мной общаться.

– Но все-таки… – внимательно посмотрел на него Стас.

– Ну, даже если бы он и решил это сделать, я бы нашел, как его от этого отговорить.

– Вы следили за ним, – догадался Гуров.

– Одно время да. Но потом я понял, что Никита действительно не собирается никуда идти и рассказывать о том, что тогда увидел. И перестал.

– Но не знали, что увиденное долго не давало ему покоя.

– Знал, конечно. Я ведь не зря сказал про психолога.

– Вы чувствовали себя перед ним виноватым?

– Наверно. Я пытался уже потом с братом наладить отношения, несколько раз даже, но он не хотел этого. И я решил: ладно. На нет и суда нет. Насильно мил не будешь.

– Да и отношения у вас уже были бы не те, – заметил напарник.

– Скорее всего, – согласился депутат. – Но, как известно, худой мир лучше доброй ссоры. Хотя, по сути, он у нас и так был.

– Да у вас, мне кажется, был худой нейтралитет.

– Может быть, и так.

– Виктор Анатольевич, а вы не жалеете о том, что сделали? – напрямую спросил сыщик.

– Если бы жалел, не делал, – не задумываясь, ответил собеседник.

Друзья помолчали немного. Молчал и Шилин. Видимо, его красноречие иссякло.

– У меня нет больше к вам вопросов, – сказал Лев Иванович.

– У меня тоже, – добавил Станислав.

Когда напарники вышли на улицу, они увидели Федорова. Тот стоял, кутаясь в куртку от прохладного апрельского ветра, несмотря на то что после участия в допросе двоюродного брата мог отправляться домой, что и сказал ему Крячко.

– Никита Владимирович, мы же вас отпустили, – заметил Гуров.

– Знаю, – ответил учитель. – Я просто хотел сказать вам спасибо.

– За что?

– Да за то, что все наконец-то прояснилось. Я уже говорил вам, но повторю еще раз: мне действительно стало легче после того, как я рассказал все. Прошлое надо отпускать, чтобы потом не мучило.

– Это верно, – кивнул сыщик. – В таком случае и вам спасибо за помощь. Если бы не вы, ваш родственник мог бы уйти от ответственности за несколько убийств. А так он получит по заслугам.

– Что же, может, это и правильно, – пожал плечами мужчина. – Не зря в народе говорят: сколь веревочке ни виться, а концу быть.

– Вы жалеете своего кузена? – спросил Стас.

– Не знаю. Если только самую малость. Всего доброго, – посмотрел на друзей Федоров. – И еще раз спасибо.

Он повернулся и пошел в сторону остановки.