Книга Скромная жертва, страница 108 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Маша еще спала. Она была не в лучшей форме в последнее время, а все из-за того, что носилась как угорелая и крайне мало отдыхала. А вчера и вовсе психанула. В театр, где она служила, пришел новый режиссер. Очень молодой, очень амбициозный и очень блатной. Его фамилию Гуров не запомнил, но там вся династия была актерской, начиная чуть ли не с девятнадцатого века. И этот самый режиссер замахнулся на грандиозный проект, несмотря на то что опыта в этом деле у него вообще нет. После встречи с ним Маша вернулась домой в сильном расстройстве. Гуров давно ее такой не видел. Спросил у нее, как все прошло в театре, потому что предпочитал быть в курсе ее дел хотя бы иногда, хоть старался и не вмешиваться – не потому, что не хотел знать, а потому, что ни черта не запоминал из того, что Маша рассказывала о театральном закулисье.

– Как прошло? – издевательски повторила за ним Маша. – Ты бы видел того урода. Он опоздал на сорок минут. Он не извинился. И не поздоровался. И сразу на сцену, даже не споткнулся по пути.

– Похоже, сильно знаменит?

– Знамениты его родители. А у него молоко на губах не обсохло.

Маша назвала его фамилию. Наверное, она была известной, но Гуров раньше ее не слышал.

– Понятно, – поджала губы Маша. – Поинтересуйся на досуге.

– Обязательно, – пообещал Гуров, помогая Маше снять куртку. – А в общем как твои дела?

– Не представляю, как мы будем с ним работать, – продолжила Маша, не услышав вопрос. – Такой нахал, прям сил моих нет. И говорит такой: «Работать в этом театре – моя мечта». Да пошел ты…

Гуров пристроил Машину куртку на вешалку.

– Значит, жена сегодня злая, – улыбнулся он.

– Очень, – призналась Маша. – Он сказал, что мы будем ставить Чехова. Что именно, когда – все это висит в воздухе. Заявил, что если у кого-то съемки, то придется выбирать: или репетиции в театре, или дубли на съемочной площадке. И добавил, что никого не держит. Потому что он, видите ли, терпеть не может, когда кто-то совмещает.

– Опытный, видать.

– Это не опыт, Лева. Это звездная болезнь. Он с детства то на подмостках рядом с мамой, то на «Мосфильме» вместе с отцом. Его пихали на камеру почти с рождения. В девяностых были рекламные ролики, в которых молодые матери восхищались импортными подгузниками, помнишь?

– О да, – закатил глаза Гуров. – И слоган такой: «Сухо!» И счастливая детская рожица во весь экран.

– Точно, – оживилась Маша. – Вот одна из этих рожиц выросла в того человека, от которого меня жутко трясет. А что у нас на ужин?

– Как раз насчет ужина я хотел с тобой посоветоваться.

– Ну хоть яйца дома есть? – Маша направилась к холодильнику.

– Не помню, – признался Гуров. – Я сам только что пришел.

– О, пиво, – обрадовалась Маша, открыв дверь холодильника. – Живем?

– Живем, – с облегчением согласился Гуров.

У них так было заведено, что тот, кто первым вернулся домой, и должен думать об ужине. Чаще всего это был, конечно, Гуров, потому что Маша подолгу пропадала на гастролях, но случалось и такое, что все продовольственные вопросы приходилось решать именно ей, включая закупку и планирование меню. Вчера она как раз была ответственной за это дело.

– Давай закажем пиццу, – предложила Маша. – Мне нужна частичка счастья с пепперони. Или «четыре сыра», их тоже можно.

– Заказывай, – разрешил Гуров. – А я пока пельмени…