Книга Скромная жертва, страница 139 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Как нам с ними связаться? – Гойда демонстративно приготовился записывать.

Сергей Петрович вытащил из кармана брюк смартфон. Извинившись, нацепил на нос очки и стал что-то искать в телефоне. Его не торопили, понимали, что готов помочь.

– Вот!

Он положил телефон на стол перед Гойдой.

– Это их номер. Но по нему можно только отправлять сообщения. Звонки выходят слишком дорого.

– Спасибо, Сергей Петрович.

Гойда записал номер и вернул телефон. Сергей Петрович тут же спрятал его в карман.

– Они хорошо жили, – он снова заговорил первым. – Катя и Сережа любили друг друга. Вы, наверное, подозреваете сына? Понимаю. Но он не смог бы. Я точно знаю, он мне говорил.

– Что он вам сказал, Сергей Петрович? – подался вперед Гуров. – И как давно это было?

– Они женаты всего ничего, но там все случилось сразу, как-то быстро. Привел он Катю к нам домой, мы с матерью растаяли. Такая хорошая девчонка сыну досталась! Ни губ этих вывернутых, ни груди поддельной. Простая, все время хохотала. Даже наш кот к ней сразу на колени прыгнул. А это, между прочим, показатель! Он у нас живет почти пятнадцать лет, но злой как собака. Матери сколько раз руки до крови раздирал! Сережку тоже не любил, даже непонятно за что. А Катю сразу признал.

Рассказывая, Сергей Петрович обращался то к Гурову, то к Стасу, то к Гойде, разворачивая в их сторону лицо. Но в глаза он никому так и не посмотрел. Словно был слепым.

– Но конфликты между ними все-таки случались, – полувопросительно, – полуутвердительно произнес Гойда. – Ну а как же иначе? Самостоятельная взрослая жизнь требует притирки с тем, с кем делишь квадратные метры. Все через это проходят.

– Не все, – возразил Сергей Петрович. – Мы с женой с самого начала ничего не делили. Никаких ссор. И Сережа у нас такой же. Я его с детства учил: «Лучше промолчи, если по-другому не можешь».

– А если не можешь? – спросил Гойда.

– Тогда уходи. Но не распускай руки. Если бьют физически, то обороняйся, первым не нападай. Если ударили словом, то промолчи, как бы сильно ни хотелось ответить.

«Интересная философия, – подумал Гуров. – В чем-то правильная, но не все так просто. А откуда он уверен, что сын жил по этим правилам?»

– Сергей вам рассказывал о каких-то проблемах в своей жизни? Делился? – спросил Гуров.

– Да, мы иногда разговаривали по душам. Но очень редко, и я даже сожалею об этом. Тут палка о двух концах. С одной стороны, у сына своя семья, и он не должен по каждому поводу бежать к папе-маме за советом. С другой стороны, наши советы бы ему не помешали, но я не знал, что там у них происходит. Но это только мои мысли, – уточнил Сергей Петрович. – Ничего серьезного не было. Они приезжали к нам на дни рождения, Пасху в том году вместе отмечали. Если где-то какая-то трещинка, то ее видно, но между ними все было замечательно.

– Вы хотите сказать, что Сергей не мог выйти из себя ни при каких обстоятельствах? – не выдержал Гуров. – Не поднимал на нее руку, не угрожал ей? Или не так, прошу прощения. Какой ваш сын по характеру? Сдержанный, волевой?

– Я не знаю, как они жили, – просто ответил Сергей Петрович. – Но если бы он ее ударил или она его или они бы постоянно ссорились, то я бы заметил.

– Кто вы по профессии, Сергей Петрович?

– Психолог.

– А место работы?

– Сейчас провожу частные сеансы. Не так часто, как раньше. А раньше практиковал, арендовал кабинет на Остоженке. Но сейчас не могу работать по специальности. Устаю как морально, так и физически.