Книга Скромная жертва, страница 4 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Слава богу, – перекрестилась Верочка.

– Вот! – Орлов указал на нее ложкой меда. – Простой народ благодарен! А вы не хотите делиться опытом.

– Народ безмолвствует. От деспотизма руководителя, – укорил Гуров.

– Деспотизма! – Орлов стал, как Карлсон, пить варенье. – Май, Волга, турбаза на пляже!..

– В Энгельсе, – напомнил Гуров.

– И в этом смысл! – Орлов чихнул и многозначительно поднял палец. – Коллеги со всей области съедутся узнать, как ловили маньяка, который убивал девушек из их родных городов: Саратова, Петровска… Им даже лучше узнать про это все из первых рук.

– Из первых рук – это от Остряка, – мрачно заметил Гуров. – И руки эти по локоть в крови…

– Вот ты и отними у мерзавца звездный час! Хватит уже этим нелюдям во всех СМИ звездить!.. А то вся страна про интервью со скопинским маньяком говорит!.. – Орлов блаженно глотнул чай, откусив уголок лимонника. – Счастье! Наталья твоя, Крячко, волшебница! Что хочешь, кроме санатория в Крыму, конечно, в награду проси!

– Тогда отправьте и меня в Энгельс, – примирительно сказал Крячко. – Чему быть, того не миновать.

– Безумству храбрых… – хмыкнул Гуров.

– Слова не мальчика, но мужа! – Верочка бросила укоризненный взгляд в его сторону.

– Я поделюсь с коллегами заграничным опытом, – продолжал Крячко, – а Лев блеснет рассказом про Остряка.

– Чем могу, – кивнул Гуров. С Крячко можно было быть уверенным, что поездка пройдет с оптимизмом и легко.

– Нет проблем! – легко согласился Орлов. Теперь у него была возможность спокойно отлежаться дома. – Сейте разумное, доброе, вечное! Растите смену, которая искоренит всех маньяков.

Он поднял кружку с чаем, как бокал.

– Ничего себе «доброе»! – хмыкнул Гуров.

– Но, увы, вечное. Без работы не останемся, – вздохнул Крячко.

Орлов доел лимонник и, открыв второй из привезенных полковником контейнеров, где лежал восхитительный песочный тарт с нежным сливочно-лимонным муссом, хлопнул в ладоши:

– Разумный подход!

* * *

Выйдя на перроне, Гуров не узнал Саратов. Пожелтевшая листва конца октября, в котором он расследовал дело серийного убийцы Остряка, сменилась зеленью скверов, цветом каштанов и сирени во двориках, помятых розничной торговлей и общепитом купеческих особнячков на улице Московская, по которой машина встретившего их на вокзале следователя по особо важным делам Ильи Юдина приближалась к мосту.

Под его изогнутым каменным хребтом лежала бескрайним голубым шелком Волга с золотыми блестками ромбиков мелких, поднятых легким ветерком волн. И пока Крячко, извернувшись, делал фото для всегда скучавшей по нему в разлуке Натальи, Гуров наблюдал за возбужденно говорившим Юдиным:

– Я к вам еле вырвался! Если честно, вы меня просто спасли!

– Неужто Брадвин продыху не дает?

Начальник Юдина – руководитель отдела по расследованию особо важных дел Следственного управления Виктор Павлович Брадвин – вызывал у Гурова очевидную коллегам иронию и скрытую от них горечь. Дело в том, что в комплекте к карьеризму, тщеславию и чинопочитанию Брадвина шли, к сожалению, редкие качества выдающегося сыщика. Виктор Павлович был очень смелым, опытным, проницательным, умеющим признавать поражение, преданным делу следователем, который изнывал от необходимости лавировать между начальством, спокойствием вверенного ему проклятого Грибоедовым города и истиной. В результате вопреки чутью он с упорством капризного ребенка отстаивал наиболее социально приемлемую версию преступления и назначал злодеем первого попавшегося безобидного бедолагу, у которого находился личный мотив. Страх напугать горожан и не потревожить тех, кто наверху, мучил Брадвина, как орел Прометея, днем и ночью, а кандалами, которые приковывали его к месту пыток, был без конца трезвонивший сотовый телефон.