Книга Шаг сквозь стену, страница 141 – Алексей Макеев, Николай Леонов

Дежурный аварийный диспетчер, конечно, удивился, когда увидел инспектора ГИБДД за окном, но поспешил открыть дверь. Крячко вместе со старшим лейтенантом вошли в помещение, где царил полумрак и светился экран небольшого телевизора. Выяснив, что номер телефона действительно принадлежит этой диспетчерской, Крячко спросил пожилого мужчину-диспетчера с пышными седыми усами:

– Скажите, к вам обращаются иногда знакомые или незнакомые люди с просьбой позвонить от вас?

– Нет, это же запрещено, да я и дверь запертой держу. Нет, ко мне никто зайти не может.

– Послушайте. – Крячко достал свое служебное удостоверение и показал диспетчеру. Тот удивленно вскинул брови, увидев в удостоверении звание «полковник полиции». – Послушайте, вас никто не собирается наказывать, никто не будет сообщать вашему начальству об этом. Нам нужен человек, который просил от вас позвонить. У меня есть точное время звонка с вашего номера и номер того, куда он звонил. Ну?

– Да я понимаю… – нахмурился мужчина, явно не зная, как себя вести. То ли упорствовать и держать оборону, то ли сознаваться, и будь что будет. Не каждый день полковники из Главного управления уголовного розыска приходят. Может, и правда что-то важное. Наконец он решился.

– Ну, было, чего греха таить. Но это все не в ущерб работе! Он быстро позвонил, про дочку справился и ушел.

– А вы ему почему дверь открыли?

– Так это, курево у меня кончилось. Купить забыл, когда на сутки шел. Вот и вышел стрельнуть у кого-нибудь.

– Давайте, давайте, рассказывайте, – поторопил Крячко.

– Да что тут рассказывать. Постоял я. У одного спросил, у второго, а они некурящие. А он вон из того подвала вышел, постоял, а потом ко мне подошел. Я у него спросил, пожаловался на ситуацию, так он мне всю пачку отдал и попросил дочке позвонить, мол, дома она, а он никак не может приехать. Жалко стало мужика, вот я и разрешил.

Крячко достал свой телефон и вывел на экран фотографию Косоногова.

– Он? Это он просил позвонить?

– Вроде как и он, – кивнул диспетчер. – Вон из того подвала он выходил.

Крячко повернул голову и посмотрел на дверь рядом с дверью административного здания. Дверь явно вела в подвал, и видна она была только с этой стороны. А если еще створку ворот закрыть немного побольше, то двери не увидеть с улицы совсем.

– Хорошо, спасибо вам за помощь. – Крячко кивнул диспетчеру и вместе с полицейским вышел на улицу. – Будьте пока в машине. Лучше вам отъехать метров на двадцать назад и погасить вашу «люстру». Там за кустарником территорию не видно и вас не заметят. Действовать по моей команде или по обстоятельствам. Скорее всего, предстоит задержание.

Гуров вошел в палату. Оперативник, охранявший Панина, встал со стула, уступая место полковнику, и отошел к окну. Раненый смотрел настороженно. Он лежал бледный, почти под цвет подушки, а его руки поверх одеяла были покрыты темными волосами. Создавалась иллюзия, что перед тобой не человек, а какое-то животное, принявшее обличье человека. Гуров тряхнул головой, отгоняя видение. А ведь правда, подумал сыщик, монстр и есть. Готов за деньги сделать все, что прикажут, и никаких моральных самозапретов. А бывает и того хуже, что такие люди делают различные мерзости еще и потому, что у них тяга к насилию, к убийствам. Что думает этот тип, чего он боится, о чем мечтает, чего хочет достичь в жизни. В этой среде, откуда вынырнул Панин, есть люди, которые довольны существующим положением и даже не думают о большем. Отупевшие или недалекие от рождения, они довольствуются тем, что есть, хотят сохранить существующее положение, и это для них верх желаний: еда, выпивка, курево, бабы. Но есть и другие, у которых более извращенный мозг. Эти стремятся к лидерству, эти хотят подчинения других, возвыситься над другими любым способом, в любом вопросе. Хотят власти, а потом уже от этой власти и получить все мыслимые и немыслимые удовольствия. Эти никогда не удовлетворяются существующим, оно их тяготит. Но для них и падение вниз всегда трагедия, боль. Это недопустимо, и они любой ценой стараются избегать такого падения, не опуститься на ступень ниже в уголовной иерархии.