Книга Игра на одевание, страница 106 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Языковой игры. Помните, я говорила, что прозвище, которое убийца себе выбрал, – весьма тривиальный каламбур?

– Мы все этим прониклись по видео, – хмыкнул Брадвин.

– Так вот, «мужчина с шармом» – тот же тип речевого комизма. Вы спрашивали, как убийца познакомился с жертвой? Возможно, увидел отправленное ею сообщение…

– И оценил шутку юмора, – согласился Юдин.

– Более того. Игровые модели, которые мы выбираем при создании острот, зачастую результат наших коммуникативных привычек или привитых нам навыков. Ну, обыгрывает человек постоянно цитаты или так делал кто-то из его значимых близких, например. Вот вы, Виктор Павлович, на улице сказали про кусты и камушки. Это же немного измененная цитата из сказки в трех действиях Евгения Шварца «Обыкновенное чудо». Там король говорит: «Я буду следить за ней издали. За камушками ползти. За кустами. В траве буду прятаться от родной дочери, но не брошу ее. За мной!»

– Так точно!

– Вы часто ее цитируете?

– Ну, я этот фильм люблю. И нет-нет да скажу: «А кто у нас муж?» Или: «Предупреждать надо!»

– Значит, вы цитируете фильм, потому что в пьесе жена волшебника обещает администратору пожаловаться мужу, чтобы он превратил наглеца в крысу. А администратор сразу догадывается: «Позвольте, он волшебник?» – и, получив подтверждение, восклицает: «Предупреждать надо!»

– Допустим.

– Вы фильм часто пересматриваете? – Миль стояла у полицейской доски, как у обычной доски в университетской аудитории.

– Если натыкаюсь, никогда не пропускаю. У меня кабельное. Смотрим с женой, потому что фильм молодости. – Он вдруг спохватился, осознав, что откровенно рассказывает о себе. – Мне начинает нравиться, что у нас лингвист в команде.

– Спасибо. – Анна повернулась к фотографиям. – Здесь у вас тоже много приемов типовой языковой игры. По той же модели, что и «Остряк» или «мужчина с шармом», созданы…

– Убийственный подкаст, – подсказал Юдин, как прилежный ученик.

– Садись, пять! – прошипел Брадвин.

– Название подкаста, которое нравилось Мельниковой, – пояснил Гуров. – Думаете, ее он тоже выбрал, потому что она шутила, как он?

– Каламбур – тонкий вид языковой игры. Нужно понимать, как связаны между собой значения конкретного многозначного слова, уметь создавать, по сути, аномальный для языка контекст, где реализуются сразу два значения. А тут это еще и цитата. Если она, скажем, смотрела любимый сериал на телефоне, когда в магазине было пусто, и убийца заговорил с ней, выяснив про использованную в названии и оцененную девушкой языковую игру…

– Он себе жертв или остроумных собеседниц ищет? – Брадвин положил в крепкий чай сахар.

– И то и другое, – мрачно заметил Гуров.

– Верно, – согласилась Миль. – Ведь они нужны ему для воплощения в убийстве очень изощренной языковой игры.

– А можно поподробнее для нефилологов? – Брадвин указал на Юдина.

– А что я? – пожал плечами тот. – У меня по русскому в школе пять было. И я все понимаю!

– Посмотрите внимательно на девушек, – попросила Анна. – Что вы видите?

– Результат пыток, – сказал Гуров.

– Это понятно. Но что убийца заставляет делать тела?

Мужчины недоуменно молчали.

– Он заставляет их воплощать известные всем со школы фразеологизмы.

– Это которые неделимые выражения? – неуверенно спросил Юдин.

– Они самые. Смотрите. – Миль остановилась у фотографии подвешенной вверх ногами к крюкам от качелей Агеенко. – Она бегает по потолку. Здесь, – сыщики перевели взгляды на сидевшую в ржавой бочке посреди полыньи Женю Насечкину, – жертва плачет кровавыми слезами.