Книга Игра на одевание, страница 97 – Алексей Макеев, Николай Леонов

Гениальный, нетерпимый и угрюмый Лейб Баршай прятался от зевак и заедал стресс от скопления людей вокруг своей персоны эклерами с оливье, когда его убежище за колонной случайно обнаружила умница Ольга Барсукова, разуверившаяся в любви. Вскоре простой разговор за бокалом вина перерос в головокружительный роман.

Сыщики, как правило, настороженно относятся к идеальным глянцевым картинкам чужой жизни, и Крячко нашел в соцсетях пост менеджера одного из встречавшихся с Барсуковой спортсменов. Затравленная хейтерами, она продолжала утверждать, что Ольга только играла роль подружки спортсменов, ширмой для их темных дел: гомосексуализма, парафилий, вечеринок с юными моделями и наркотиками.

Если следовать этой логике, рассуждал Крячко, Лейб Баршай тоже нуждался в подруге-прикрытии, чтобы скрыть свою тайную страсть. И то, что женщина, выбранная на эту роль, была похожа на раздражавшую его падчерицу и так боялась прихода полицейского, вряд ли было совпадением.

Ожидая, пока хозяин откроет дверь, на широкой лестничной площадке Крячко рассматривал новую внушительную дверь из массива благородного бука с искусной резьбой в виде льва, стоящего на щите и шлеме. Увлекавшийся в юности геральдикой полковник быстро сделал фото и отправил его Армине, а затем прочел девиз на гербе: «Vincit amor patriae». «Любовь к Родине побеждает», – машинально перевел он: все же годы на юридическом не забываются. И широко улыбнулся: Лейб Давидович наконец соизволил открыть следователю, пытающемуся разгадать тайну гибели его падчерицы, дверь.

Годы изменили растерянного и нескладного юношу в ношеном пальто, который жил в провинциальном Саратове много лет назад. Его волосы посерели, как костровый пепел, похудевшее лицо будто липло к властно очерченному высоким лбом и острыми скулами черепу. Жидкие усики делали его смешным и безобидным, но тонкие губы выдавали привычку злиться на окружающих и раздражаться по пустякам. Он носил тонкую грифельную водолазку и кардиган в тон от «Гуччи», потертые вельветовые синие джинсы и мягкие сиреневые замшевые лоферы.

– Давайте пройдем в мой кабинет, – гостеприимно предложил Лейб Давидович и пропустил полковника в комнату, отделанную деревом и камнем. Языки пламени колыхались в электрическом камине, на котором стояли десятки костяных фигурок людей в средневековой одежде. Из большого окна без занавесок открывался потрясающий воображение вид на Москву-реку и Кремль.

– Ее и правда убили? – спросил Баршай, едва Крячко опустился в шоколадное кожаное кресло и, не дождавшись ответа, пробормотал себе под нос: – Не верится.

– Александра мертва, – подтвердил полковник. – На нее напали после научно-популярного мероприятия. Тело обнаружили волонтеры на следующий день.

– Что ж, печально. – Баршай открыл один из книжных шкафов и достал оттуда корзинку с бискотти с вишней и шоколадом. – Какой кофе предпочитаете? У меня кофемашина из Милана. Не пожалеете. Мой литературный редактор – аллергик, даже она не отказывается. А уж киношники вообще, по-моему, только за этим и приходят!

«Я ему про смерть ребенка, который на его глазах вырос, а он – про кофе, – подумал Крячко. – Человек тонкой душевной организации, не иначе! Солонку спер. И не побрезговал!»

– Капучино, пожалуйста. Я здесь, чтобы узнать, не выходила ли она с вами на связь, когда узнала, что должна приехать в Москву для участия в конкурсе за грант.