Книга Горячий танец смерти [сборник], страница 132 – Николай Леонов, Алексей Макеев

— Полностью поддерживаю. Не мог до этого додуматься хоккеист с многочисленными сотрясениями на все мозги.

— Может, мы просто недооцениваем интеллектуальный уровень спортсменов? — задумался Крячко.

— Или безнадежно отстали от жизни, — предположил Гуров, — и распоследний школьник в курсе, как кого вымести из состава учредителей какого-нибудь ООО «Ромашка»…

В кабинет деликатно постучались, и, дождавшись позволения, в кабинете оказался капитан-«экономист» Александр Анищенко, как всегда жизнерадостный, улыбающийся, сверкающий очками.

— Здравия желаю, господа полковники. Станислав Васильевич, я к вам на этот раз по поводу дельца по Адамяну… помните?

— Забудешь таких шумных, как же. У меня, право слово, немного. — Крячко протянул тоненькую папочку.

— Ничего, достаточно, — благодушно заверил Саша, причем стало совершенно очевидно, что эфемерные плоды трудов полковника Крячко при умелом приложении усилий трансформируются для заслуживающих во вполне осязаемый срок.

Как-то сама по себе и одновременно одинаковая идея посетила обоих полковников.

— Александр, а ведь ты как всегда вовремя, — заметил Лев Иванович.

— Неужели? — вежливо усомнился капитан.

— Честное слово, — заверил Станислав. — У нас с господином полковником возник спор, и разрешить его можешь только ты.

— Всегда рад быть полезным.

— Вот, посмотри-ка. — Гуров великодушно освободил место младшему коллеге.

Некоторое время Анищенко изучал, очевидно смакуя, текст судебного определения, выведенного на экран. Потом, сняв и протерев очки, признал, что да, вполне остроумно. И прибавил:

— По правде говоря, я восхищен и весьма заинтригован. Кто этот гений Радаев, неужели же тот самый?

— Хоккеист.

— Да-да, — кивнул Саша, — читал. Который отказался выходить на игру в радужном свитере?

— Ах вот оно что. Неужели? — с уважением переспросил Крячко. — И его низвергли с града на холме?

— Деталей я не помню, не особо интересуюсь спортом, — признал капитан Анищенко. — По-моему, сразу после этого его арестовали за шпионаж… или за секс с несовершеннолетней? Но, может, последовательность была иной. Так, вернемся к нашим привычным делам и этому интересному документу. Что, позвольте узнать, заинтересовало вас?

— Да вот, видишь ли, Саша, мы, грибы старые, поспорили. Я вот восхищен изяществом решения. А Лев Иванович говорит, что вот эта схема, которая лично меня поражает остроумием, уже дело простое и общеизвестное, дело обычное…

— Нет, — вежливо, но твердо заявил капитан, — не прав глубокоуважаемый Лев Иванович.

— Вот как? — прохладно спросил обсуждаемый субъект, который и понятия не имел, что сказал нечто подобное.

— Именно, — охотно подтвердил Анищенко. — Это ювелирная, красивая, неординарная работа. И на изумление почерк знакомый и узнаваемый…

— Что ты имеешь в виду?

— Вот это аккуратное, без пыли и крови, отжимание, точнее, выведение из состава учредителей.

— Насчет без пыли и крови — ты не спеши, еще все впереди, — заметил Станислав.

— Я по своей части замечаю, не по вашей, — пояснил капитан. — Подобный почерк демонстрировал в свое время один примечательный субъект. К слову, не исключено, и вы его вспомните.

— Это кто же? — поинтересовался Крячко.

— И почему мы его должны помнить? — добавил Гуров.

— Вы правы, неоткуда, — покладисто согласился Саша. — Вы все в сыске, в искусстве, наши дела не вашим чета, больше бумажки различного рода. А ведь они, даже на которых какой-то номинал напечатан… да, совершенно не одно и то же, что и жизни людские. Сенсации в нашей практике для вас неинтересны.