Книга Горячий танец смерти [сборник], страница 168 – Николай Леонов, Алексей Макеев

— С ним что-то случилось?

— Сейчас, — пообещал Илья, — все расскажу. Сначала подоплека. Сперва, наезжая сюда по Катиному зову, лишь насмехался: никчема городская, бледная немочь, потом молчать начал, потом присмотрелся, разулыбался, потом… да что говорить. Врезался по самые брови, как дитя малое.

— А она что же?

— Она дурочка, — откровенно ответил Абдула, — она и не понимает, что от нее хотят, у нее все друзья-приятели да люди добрые.

Лев Иванович позволил себе усомниться:

— Она все-таки была замужем, так-таки и не поняла ничего?

И снова, в который раз, Абдула сделал вид, что не расслышал сказанного:

— Идиллия закончилась по-деревенски грубо: примчалась на семейном тарантасе законная Сорокина супруга, руки в боки — а ну подать сюда эту ведьму. На Катьку: ты, мол, ведьма подлая, испортила, присушила — а потом и вовсе в драку кинулась, в волосы цепляется, оплеухи градом — еле разнял их. Катька на земле валяется, губы трясутся, не плачет, но глаза пустые, и только что-то нашептывает. Ну, вздорная баба то ли смутилась, то ли решила, что теперь до нее очередь дошла — того и гляди, сейчас и ей что-то «сделают». Убралась.

Он смолк, собираясь с мыслями. Сыщики терпеливо ждали.

— В общем, так. С утра следующего дня она уехала на работу, а вечером не вернулась.

— А муж что же? — спросил Стас.

— Так и муж сгинул, сейчас в розыске. Следующей ночью дом полыхнул.

— Поджог? И что, никто не слышал?

— Собак перерезали — и запалили. Вскоре, километрах в десяти отсюда, на законсервированном мусорном полигоне нашли труп, практически с ручательством — жены Сороки.

— Практически с ручательством — это почему? — уточнил Гуров.

— Ну… отпечатки пальцев она нигде не сдавала, зубы лечила где придется, документов при трупе не было, а лицо уж больно сильно пострадало.

— Собаки? Крысы?

Кривя рот и тщательно взвешивая слова, Абдула сообщил:

— Крупные клыки, крупнее собачьих.

Помолчали.

— Так называемый Илья, вы что-то крутите и темните. Так и говорите: волков у нас тут столько, что аж под окнами воют.

— Да откуда им тут взяться, волкам, — как-то тоскливо отозвался Абдула, запуская пальцы в свои кудри. — Они тут с голоду бы померли тотчас. Нет их. Да и скрыться им негде, ведь кажется только, что леса, на деле-то все зажато: бетонные шоссе-кольца старые и новое кольцо. Питаться нечем, прятаться негде — биологически невозможно.

Однако Станислав не отвязывался:

— Воет-то кто? Кого Катя боится? Хулиганье? Оборотни?

Абдулаев с улыбкой заметил:

— Господин полковник, мы же с вами современные люди, что характерно, оба с высшим образованием, так?

— Так, — заверил Лев Иванович. — Воет-то кто? Конкретно? К тому же если существование оборотней под вопросом, то хулиганье-то существует…

— … Доказано кодексами и практикой, — завершил Крячко мысль. — Ну, будем говорить?

— Имейте в виду, я не чокнутый. Не состою, не употребляю. Давно уж, — зачем-то подчеркнул Илья.

— По твоему поведению это очевидно, — успокоил Станислав. — Дальше давай.

Абдула замешкался, подумав, потом начал, тщательно подбирая слова.

— Видите ли, тут леса, и с интернетом туго. Малолюдно. Вот посидит-посидит иной в доме, особенно осенью, зимой, когда руки ничем не заняты, а читать давно отучился, тогда только и остается — или квасить, или что покруче, кислоты какой. Закладчики местные забурели, на собственных авто разъезжают, особо не боясь, — постов тут нет, отделение далеко, пока наряд доедет — сто раз можно свалить.