Книга Кто-то третий [сборник], страница 125 – Николай Леонов, Алексей Макеев

— Чего-то я еще не знаю! — вслух проговорил он и, упруго поднявшись с кресла, прошелся по кабинету. — Где-то лежит этот ключик от потайной двери. Но я пока представления не имею, куда эта дверь ведет и, самое главное, где от нее ключ. Честно говоря, я вообще двери не вижу.

Встречать Гурова Крячко вышел к воротам агрохолдинга вместе с Соболевым. Они старались разговаривать нарочито громко, идти по наиболее освещенным участкам территории, чтобы всю троицу было видно из любого окна. В зданиях административных корпусов и производственных цехов людей в то время было уже мало. Но все же где-то шел непрерывный производственный цикл, где-то задержались сотрудники, работая над каким-то проектом или отчетом.

Молодой оперативник сомневался, что они сейчас являются объектом чьего-то пристального внимания. Даже когда они с Измайловой начинали работать и часто в первые дни после убийства Аграновича приезжали в агрохолдинг в Демидово, он и тогда не чувствовал слежки за собой. А теперь, когда они перестали ездить сюда со следователем, преступники должны понять, что все проверки и экспертизы позади, и теперь следствие зароется в бумагах в своем кабинете.

— Юноша! — величественно провозгласил Крячко, когда трое сыщиков вошли в выделенный для следствия кабинет на втором этаже административного корпуса. — Если враг не виден, то следует полагать, что он всюду. И если он за нами следит, то вести себя надо так, чтобы враг видел каждый твой шаг и был спокоен — ведь ты не приближаешься к раскрытию его тайны.

— Ну, или, по крайней мере, слышал, — усмехнулся Гуров, с шумом двигая кресло и усаживаясь в нем напротив окна с раздвинутыми жалюзи. — Давайте вперед, и максимум осторожности, Стас. Не горячитесь там. Лучше вернуться, если попытка не удастся, чем все испортить торопливостью.

— Мы с тобой как два старых ворчуна перед молодым человеком, — покачал головой Крячко. — Нотации, внушения, советы!

— Мне бы в молодости кто-нибудь столько времени уделял советами, нотациями и внушениями, — снова усмехнулся Лев. — Скольких бы я ошибок мог избежать. Ладно, все! Начинаем спектакль!

И он начал длинный монолог, который когда-то репетировала его жена. Это были размышления о современной молодежи и стариковское ворчание по поводу того, что раньше все было по-другому. Говорил Лев эмоционально и громко, чтобы его голос был слышен в коридоре любому проходящему мимо кабинета человеку. Он не очень хорошо помнил слова этого монолога и поэтому дополнял его собственной «отсебятиной».

Крячко сделал знак, и Гуров замолчал. Приоткрыв дверь, Стас прислушался, потом высунул голову в коридор. Никого. Тогда он вышел, подошел к двери в конце коридора, вытащил из кармана дубликат ключа и отпер замок. Соболев последовал за ним, и оба оперативника скрылись за дверью. А Гуров уселся в кресло и, положив уставшие за день ноги на стул, пустился опять в свои громкие размышления. Он то задавал вопросы и сам на них отвечал, то имитировал беседу, отзываясь о мнении гипотетического собеседника, которое тот якобы только что высказал.

Этот коридор Крячко обследовал еще днем. Дверь вела ко второй лестнице и вниз к запасному выходу. Им пользовались в здании редко. Иногда только уборщица выносила мусор, когда надо было убираться в архиве на первом этаже. Чтобы не тащиться по длинному коридору у всех на глазах с пакетами мусора, ведром и тряпками, она выносила мусор через двор. Лампочку на первом этаже Крячко предусмотрительно вывернул, а заодно отключил светильник со словом «выход» над дверью. Теперь, когда они с Соболевым выйдут на улицу, никто не увидит света, появившегося в открытой двери.