Книга Кто-то третий [сборник], страница 187 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Гуров выругался, с разбега оттолкнулся ногой от лавки и подпрыгнул. Животом он упал на верхний край забора, и снова сетка завибрировала и задребезжала, оповещая всех вокруг на десятки метров о происходящих событиях. Фигура Фадеева мелькнула впереди в узком проходе между забором и старой котельной. Мужчина сильно хромал. Гуров спрыгнул на асфальт и побежал дальше, стараясь не очень сильно догонять Фадеева. Пусть устанет, пусть упадет, тогда его легче будет взять.

Вдруг впереди послышались сирены, свет фар и громкие команды командиров. Спецназ прибыл и начал блокировать район, в котором сейчас находился преступник. Стукнула железная дверь. Гуров остановился и, стараясь дышать потише, прислушался. Точно, Фадеев забежал в котельную. Черт бы его подрал! Лучше бы побежал по парку к озеру. Там его в два счета можно было бы догнать и взять как миленького. А здесь… не дай бог, оборудование осталось, а может, и желоба с трубами большого диаметра под землей проложены до первого коллектора.

Дверь удалось открыть почти без скрипа. Лев протиснулся в узкую щель и сразу пошел вправо вдоль темной стены, куда не попадал свет от уличных фонарей через разбитые окна. В тишине большого пустого здания с каркасом старого котла высотой в два этажа отчетливо было слышно, как неподалеку дышит Фадеев. Хрипло, со стоном. Надо полагать, что второго пистолета у него нет. Нож есть, он его не бросил. А вот пистолета нет. Это обнадеживало и добавляло оптимизма.

— Фадеев! — крикнул он, стараясь не высовываться из-за какого-то деревянного шкафа. — Николай Максимович! Остановитесь, поговорить надо!

— Кто ты такой? — с болезненным придыханием отозвался Фадеев. — Из полиции?

— Из полиции, из полиции. Полковник Гуров.

— А мне плевать… хоть генерал, — сплюнул Фадеев. — Давай, зови своих гавриков! Пусть стреляют, ловят меня, только я все равно живым не дамся. Незачем мне еще и в зону отправляться. Кончен мой путь. Только вот ты не дал мне завершить его, как надо.

— Ты сдурел?! — с нарочитой агрессией крикнул Гуров. — Убить ребенка — это для тебя завершение жизненного пути? Ребенок в чем виноват?

— А ты спроси моего ребенка! — вдруг заорал Фадеев почти фальцетом и закашлялся. — Ты спроси мою Лизу, в чем она виновата!

— Хватит, Фадеев! Хватит смертей! Был убийца, так ты его уже покарал. Остальные при чем, что ты играешь в Монте-Кристо!

— Что ты понимаешь, полковник! — громко простонал Фадеев и с размаху что-то швырнул в стену.

По характерному звуку Гуров догадался, что это был большой нож. Он хотел надеяться, что другого оружия у мужчины нет. Надо принимать решение и брать инициативу в свои руки. Лев оторвался от стены и вышел на середину открытого участка, глядя наверх, туда, где на лестнице мог находиться Фадеев.

— Давай поговорим, Николай Максимович, — предложил он и неторопливо пошел к лестнице. — О том, что я понимаю, чего не понимаю. Честно скажу, возраст уже не тот, чтобы бегать за тобой.

— Не о чем говорить, — тихо прорычал Фадеев, стараясь пятиться от него куда-то назад, в темноту. — Все, кто виновен в смерти моей девочки и моей жены, все должны умереть. Только так. Только так они больше никому не причинят горя, понимаешь ты это, полковник?

— Что бы ни случилось, Николай Максимович, — возражал Гуров, продолжая идти на сближение и высматривая, как удобнее дальше двигаться, — смертью за смерть не заплатить. Пойми ты, что должен соблюдаться закон, а не каждый из нас применять свое правосудие.