Книга Кто-то третий [сборник], страница 56 – Николай Леонов, Алексей Макеев

— А где Миньковы живут?

— А на опушке. Пойдем, покажу.

Старик вывел Гурова на крыльцо, ткнул пальцем в сторону леса:

— Вон труба торчит, видишь? Это дом Миньковых и есть. Баба у него зловредная, сразу так в дом не пустит, а ты перед ней «ксивой» потряси, она и остепенится, — поучал он. — Да с Миньковым про трубу не заговаривай, не признается. Похвали его за бдительность да за любовь к порядку, тогда он сам тебе все, что знает, выложит.

— Спасибо за науку, — поблагодарил Лев. — Пойду, попытаю счастья.

— По двору пройди, там в заборе дыра, выведет на опушку. Да меня, смотри, не сдавай. Баба у Минькова просто мегера, со свету меня потом сживет, — предупредил старик и ушел в дом.

Гуров обошел двор старика, нашел в заборе дыру, которая вывела его к лесу. К дому Миньковых вела еле заметная тропка, по ней он и направился. Еще на подступах к дому его остановил окрик:

— Куда прешь, мудила? У меня дробовик, и чужаков я не жалую.

Голос звучал откуда-то сверху и, однозначно, принадлежал женщине. «Так! Вот и мегера, — догадался Лев. — И как, скажите на милость, «ксивой» перед ее носом трясти?» Он остановился, рука потянулась к нагрудному карману, но удостоверение достать не успел, так как новый окрик прозвучал и ближе, и агрессивнее:

— Эй, куда ручонки суем? А ну, руки по швам, отстрелю, к едрене матери, кисть, будешь до конца дней своих крючком задницу подтирать!

«С нее станется, и отстрелит, — промелькнуло в голове. — Да, подставил тебя старик, Лев Иванович, однозначно подставил. Сидит, небось, у окна и спектакль смотрит, который ты по его заказу играешь». Как быть в такой ситуации? Отступать стыдно, идти напролом — глупо. Вот и думай, каким образом на посмешище себя не выставить и на дробь не нарваться. Благо опыта полковнику не занимать, не в таких переделках за годы службы оказывался. Горло прочистил и в тон агрессорше закричал:

— Препятствовать следствию? Законов не знаем? Статья двести девяносто четыре УК РФ: «Воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования наказывается штрафом в размере двухсот тысяч рублей, либо принудительными работами сроком до двух лет, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы…»

— Хорош воздух сотрясать! — послышалось в ответ. — Кто тебе препятствует? Иди к Ваське, там и расследуй.

— Значит, все же в курсе, что в доме Василия Шило совершено преступление? Отлично, отлично, так и запишем, — продолжал игру Гуров.

— Куда запишешь-то, от страха рук поднять не можешь, — хмыкнула женщина.

— Современные тенденции в работе правоохранительных органов изучать нужно, гражданка, — назидательно произнес Лев. — Теперь для этого бумага не нужна, все фиксируется на диктофон. И оскорбление представителя власти при исполнении служебных обязанностей в том числе. Свой штраф на тысячу рублей вы уже заработали, хотите продолжить?

— Ладно, тащи свой тощий зад сюда, — пошла на уступки аргессорша. — Там разберемся, кто кого оскорблял.

Гуров медленно двинулся дальше по тропинке. Шагов через десять из-за дерева вышла бабенка лет пятидесяти, в камуфляжном костюме, с дробовиком наперевес и с «беломориной», зажатой гнилыми зубами. Стараясь не подавать вида, насколько удивлен, он поравнялся с полуженщиной полумужиком и поздоровался кивком головы. Та кивнула в ответ.