Книга Кто-то третий [сборник], страница 65 – Николай Леонов, Алексей Макеев

— Возможно. Когда вы видели его в последний раз?

— Да в ночь на первое число и видел. Он в ту ночь не должен был дежурить, остался студентам помочь. Около двух часов ночи ко мне заглянул, денег занять хотел. У меня не оказалось, он ушел. Часа в четыре я к ним в комнату зашел, где очередной труп к выдаче готовили, смотрю, Вадика нет. Спросил, где он, парнишка-новичок сказал, минут десять назад вышел. Потом через час еще раз зашел, но Вадика не было. Спросил: насовсем ушел? Студент ответил, что, может, и насовсем. Помощь студенту не понадобилась, я и ушел к себе.

— В эту ночь Вадик вел себя как обычно? — поинтересовался Гуров.

— Вроде да. Правда, суетился сильнее обычного, так и ситуация нестандартная. За два года он первый раз в отпуск собирался. Я подумал, что от этого волнение. Предвкушает отдых или, наоборот, волнуется оттого, что привычный уклад жизни нарушается. Да ничего особенного не было, — заверил Николай Алексеевич. — Ночь как ночь. Думаете, он предполагал, что его убьют? Его ведь убили, я не ошибся?

— Убили, — подтвердил Крячко. — Только предполагать он этого не мог. Личные вещи Вадима в помещении остались?

— Да, у постоянных сотрудников боксы для личных вещей есть. Показать?

— Было бы неплохо, — кивнул Стас.

Николай Алексеевич провел их в комнату, смежную с комнатой отдыха. Там вдоль стены стоял ряд металлических шкафов. Шкаф Вадима Чалого обозначался цифрой «два». Дверь запирал несложный замок. Гуров спросил про дубликаты ключей, их не оказалось. Тогда он попросил пригласить еще одного сотрудника в качестве понятого, после чего легко вскрыл замок. В шкафчике Чалого вещей оказалось немного. Синий рабочий халат, две пары новых перчаток, куча старых полиэтиленовых пакетов с остатками пищи, а под ними картонная коробка. Он извлек коробку и открыл в присутствии понятых. В коробке оказалась целая стопка фотографий и потрепанная тетрадь в бумажной обложке. Гуров перелистал страницы, тетрадь почти на две трети была заполнена записями личного характера. На снимках в разное время года, в разных местах была запечатлена Светлана Рассулова. Записи в тетради, оказавшейся дневником, тоже относились к Светлане.

— Вот вам и доказательства, — прокомментировал Крячко. — Считай, с доказухой проблем не будет. Это за сколько же лет снимки собраны? Смотри, здесь Светлана совсем еще девочка. — Снимок, который он выделил, был подписан с тыльной стороны. Дата стояла трехлетней давности. — Ничего себе, — присвистнул Стас. — Выходит, он ее еще до того, как в анатомичку работать устроился, «припас»?

— Выходит, так, — согласился Гуров.

— Собираем улики и едем в Управление? Тут есть над чем поработать, — проговорил Крячко.

Но до отъезда полковники провели тщательный опрос сотрудников клиники и, в частности, патологоанатомического отделения. Личность Вадима Чалого, двадцати девяти лет, оказалась ничем не выдающейся. В Медицинский центр он попал как раз три года назад. Так как образование имел медицинское, его сперва взяли в саму клинику, в один из отделов биомедицины, но что-то там у него не пошло, и начальник отделения заявил, что больше в услугах Чалого не нуждается. Парень не сопротивлялся, написал заявление на увольнение, а когда пошел подписывать в отдел кадров, кадровичка сама предложила Вадиму перейти в патологоанатомическое отделение. Там, мол, текучка, людей всегда не хватает, а он, Вадим, к месту уже привык, так почему не остаться? И Вадим остался.