Книга Человек с лицом убийцы, страница 208 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Твою ж мать! Так разгадка у меня все время под носом была, а я два и два сложить не мог! Ведь тут же все очевидно, и к гадалке не ходи, – а потом достал из кармана телефон и вызвал Крячко. – Стас. Я знаю, кто убийца. Бросай все и дуй на Шаболовку к дому 37с4. Я тебя там буду ждать.

– ОМОН вызывать не будем? – уточнил Станислав.

– Нет, – ответил сыщик. – Сами возьмем.

После просмотра видеозаписи у Гурова словно глаза открылись. И совпадение фактов, которое он упорно искал все эти дни, сложилось из пазлов в целостную картину. Как и описывали психиатр с религиоведом, убийца был очень набожен, много молился и преклонялся перед православными святынями. А к тому же незадолго до начала серии убийств потерял близкого человека – жену. Как и предполагал Станислав, серийный маньяк был полицейским. Правда, в прошлом. И, как правильно вычислил сам Гуров, информация о жертвах серийника была связана с несколькими отделами полиции. А именно, с Дорогомиловским и Таганским, где Карающий ангел раньше работал и где у него осталось немало друзей, как и в Главке, и к которым убийца частенько заглядывал. И выдал он себя раньше – когда, как бы в виде помощи, сообщил сыщику о Снегиреве. А на деле попытался направить следствие по ложному пути. И Гуров не видел всех этих очевидных совпадений с одним человеком только потому, что его разум отказывался верить в то, что такой правильный, честный, отзывчивый и добропорядочный мужчина, прекрасный полицейский в прошлом – Яковлев – может оказаться серийным убийцей!

– Твою ж мать! – еще раз выругался Гуров, когда, прокрутив все эти выводы в очередной раз в своей голове, остановил машину на Шаболовке, во дворе дома 37с4, который располагался прямо напротив нужной ему многоэтажки на Хавской улице, дом три, где и проживал бывший полицейский, превратившийся в Карающего ангела.

Сыщик не мог сидеть в машине в ожидании приезда Крячко и выбрался наружу, подставив лицо свежему февральскому ветру, пахнувшему одновременно и зимой, и весной. Так и на душе у Гурова было двояко. Он и ругал себя, что из-за своей неугасающей веры в хороших людей, несмотря на ежедневные столкновения с плохими, не желал видеть очевидных фактов, и успокаивал одновременно, поскольку успел все же сложить из пазлов картинку и ничего непоправимого из-за его просчетов не случилось. А когда Станислав приехал, Гуров сразу же выложил ему все выводы, к которым недавно пришел.

– Допустим. Теория твоя выглядит очень стройной, и я уверен, что она верна. Однако мы имеем дело с бывшим полицейским, который к тому же прекрасно знает, что такое улики, – заявил Крячко после того, как друг закончил говорить. – Что мы предъявим этому Яковлеву? У нас же ни одной улики против него нет! Он же просто пошлет нас подальше, и весь разговор.

– Сразу – не пошлет, – отрезал Гуров. – А потом мы его заставим признаться.

– Ногти щипцами выдирать будем? – язвительно поинтересовался Станислав.

– Это не мой курятник щипцами работать. На месте разберемся! – резко ответил сыщик. – Пошли уже. Нечего тут торчать.

Гуров предполагал, что Яковлев должен быть сейчас дома. Во-первых, он пенсионер, причем неработающий. И шататься по Москве ему незачем. А во-вторых, он еще из прошлых лет помнил педантичность Ивана Степановича. Тот при любых обстоятельствах обедал всегда в одно и то же время, осаживая излишне любопытных поговоркой: «Война – войной, а обед – по расписанию!» Сейчас как раз был обед. И Гуров очень надеялся, что привычки Яковлева с годами не изменились. Если не считать вновь приобретенной – привычки убивать людей!