Книга Человек с лицом убийцы, страница 97 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Вроде бы как упоминал, – кивнул Петр Николаевич. – Так и что? Это разве является поводом не спасать свою шкуру для такой гниды, как Шишковский? Почему ты решил, что он обязательно должен сдаться сам? Только потому, что у него родится ребенок? Глупости! У него рука не дрогнула убить своих родителей, я уже не говорю о бывшем друге юности.

– Ну, насчет друга я бы еще поспорил, – усмехнулся Гуров. – По ходу следствия у меня вообще создалось впечатление, что у Елизара Шишковского априори не могло быть друзей. Были лишь те, кому он позволял находиться рядом с собой. Я допускаю, что Елизара могли считать своим другом другие, но вот он сам… Не думаю, что он кого-то мог считать своим другом. Он в принципе не понимал, что это значит – дружба. Станислав разговаривал с одним из одноклассников Шишковского, и тот дал ему очень четкую характеристику по этому поводу. Но тут совершенно другая ситуация…

Гуров на несколько секунд задумался, а потом досказал свою мысль до конца:

– Просто я вспомнил о реакции Елизара, когда он узнал, что та девушка, которую он любил, предпочла его Игнату. Катя, кажется, ее звали. Он ее и пальцем не тронул, а вот Лопахину тогда досталось. Он наверняка и убил-то его, потому что не мог забыть тот случай. Вспомни, что я тебе рассказывал об убийстве супругов Шишковских. Мужчину он убивал с остервенением, жестоко, нанес множество ударов ножом, бил его, уже заведомо зная, что тот мертв. А вот с женщиной поступил иначе. Мать он убил сразу – двумя ударами и поразив жизненно важные органы. Чтобы было быстро и наверняка. По предположению судмедэксперта, женщина оставалась жива еще минуты три. Она, если можно так сказать, умерла с изумлением на лице. Наверняка узнав в убийце своего сына.

– Ладно, ладно, – махнул рукой Орлов. – Подробности можешь мне не рассказывать. Я тебе и так верю и понял, что ты хочешь поймать Шишковского, сыграв на его чувствах к Антонине.

– Да. Мне кажется, это должно сработать. Если бы Тоня для него была просто обычным способом дотянуться до наследства родителей, то он навряд ли бы оставил ее в живых, когда узнал, что она его сдала. Но он и пальцем ее не тронул. Освещение через прессу и телевидение даст понять Елизару, что ему, собственно, и деваться-то некуда, что мы все о нем знаем и, куда бы он ни пошел, мы его все равно найдем. И случится это скорее раньше, чем позже. Он умный парень и поймет, что для него единственным вариантом будет сдаться добровольно.

– Что конкретно ты хочешь от меня? Добро на встречу с прессой? Я его даю. Только ты должен держать меня в курсе. – Орлов строго посмотрел на Льва Ивановича. – И еще. Все материалы, которые пойдут в эфир или в печать, сначала предоставь мне на утверждение. Понял? Я не хочу неприятностей с министерством.

– Вот любишь ты, Петр, держать руку на пульсе, – недовольно покачал головой Лев Иванович. – Ну что я тебе, мальчишка сопливый, что ли? Думаешь, что я сам не понимаю, что можно рассказывать, а что нельзя?

– Нет, Лева. Не потому я тебя контролирую, что не доверяю тебе, – с обидой в голосе ответил Орлов. – Я делаю это ради твоего же блага. Пусть лучше мне по шапке прилетит, чем тебя раньше времени на пенсию выпроводят. Ты ведь еще не торопишься на отдых и покой? – с прищуром посмотрел он на Гурова.