Книга Усадьба заложников, страница 141 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– К проекту, Андрею или в целом? – уточнил Гуров.

– Ко всему. Кроме Андрея, конечно же. У них была даже не любовь, нет. Это было сразу продуманное партнерство. Нелли решила, что они будут вместе всю жизнь, а он согласился и полюбил ее. Охладела она прежде всего к выбранному направлению учебы. Нелли хотела даже уйти из университета, Андрей уговорил, сказать по правде, без нее бы он не доучился. У Нелли был удивительный талант. Если она бралась за что-то, то у нее получалось. Практически все, за что бралась. В то же время, насколько я помню, она начала посещать какие-то лекции в Оружейной палате и училась у каких-то старых ювелиров на Арбате. Собственно говоря, в Кремль попала благодаря Андрею. Он подарил ей билеты в музей. Его посадили сразу после того, как мы выиграли проект… А выиграть тогда было очень сложно. Практически нереально, но Нелли была невероятно азартной. Только начали открываться казино, плюс играли на студенческих вечеринках. Покер, преферанс. Однажды она проиграла крупную сумму, отдала и после этого завязала играть… Так о чем это я? Когда мы получили грант, Андрей перешел на другой факультет и занялся легкой промышленностью, вы можете запросить их дипломные работы. А Нелли хоть и осталась на финансовом менеджменте, но ей стало интереснее рисовать. У нее были замечательные рисунки, многие из них я сохранил где-то, если вам будет интересно, я найду. Мы с женой даже ходили на ее выставку.

– Вы навещали Андрея в СИЗО и в «Матросской Тишине»? – поинтересовался как будто между делом Лев Иванович, делая пару пометок в блокноте. На самом деле он просто нарисовал там галочки, но на неподготовленных собеседников такой прием действовал так, словно их уже «взяли на карандаш».

Но вместо того, чтоб как-то напрячься или удивиться, Нифонтов обаятельно улыбнулся:

– Конечно. Они были для меня очень близкими друзьями, как я мог бросить Андрея без поддержки в тюрьме, когда Нелли носила под сердцем ребенка.

– То есть ребенок у них все-таки родился?

– Организм Нелли был слишком слаб, к тому же такие стрессы, к сожалению, был выкидыш.

И снова искреннее сочувствие и такая теплота и забота в голосе.

Лев бы купился, но… Отчего-то он не доверял таким людям. И даже когда жизнь, в редких случаях, но все же такое бывало, переубеждала его в обратном, он соглашался с тем, что да, это исключение из правил. И продолжал не доверять.

Чету Казинидис очень хорошо помнили и знали в их альма-матер. И, как ни странно, никто из тех, кто знал Нелли и Андрея, не упоминал аферу с «Голден Ада» в негативном ключе. Для них всех это было «ужасное дело для такой замечательной семьи, и как хорошо, что все закончилось». У Гурова даже сложилось впечатление, что преподаватели и бывшие коллеги Казинидис всякий раз, когда Лев специально выводил разговор на мошенничество и незаконную деятельность Андрея, говорили о нем… с гордостью и даже некоторым восторгом. Еще одним бонусом оказался огромный фотоархив, который был бережно отсканирован лаборантами архива, и по просьбе Гурова его скопировали ему на флешку. Оперативник решил собрать информацию по максимуму.

– Мне кажется, что они считают его там кем-то вроде Остапа Бендера, – сказал Гуров, делая промежуточный доклад по проделанной работе Орлову, который снова сам заглянул в кабинет к операм.