Онлайн книга «Усадьба заложников»
|
Проснулся он, когда они уже приехали в Сочи и остановились возле горотдела полиции. Там они поднялись в кабинет Бескровного, сели вокруг стола, и Гуров сказал, обращаясь к художнику: – Как я понимаю, вы давно ненавидели вашего более удачливого коллегу Олега Никитина? – Вот именно что удачливого! – воскликнул художник. – Больше в его работах ничего нет – только удачное стечение обстоятельств! Он просто попал в струю, стал модным. А так – это просто пустышка. Я его не ненавижу, а презираю! – Нет, это не так, – покачал головой Гуров. – Когда кого-то или что-то презирают, то стараются держаться от этого подальше. А вас настолько раздражал успех вашего коллеги, что вы решили уничтожить его работы. А заодно уничтожить и мецената, который помогает Никитину. Но не будем забегать вперед, давайте начнем сначала. Ведь это вы зимой проникли в картинную галерею дома Вершининых в Москве и искромсали ножом семь картин? При этих словах сыщика Льва Султанова всего буквально перекосило. Он сморщился, словно съел что-то кислое, и пробормотал: – Ну почему я? Может быть, это был вовсе не я… Вы докажите, что это был я. У вас нет никаких доказательств! – Нет, господин Султанов, так дело не пойдет, – вступил в ход допроса капитан Бескровный. – Вы что, забыли? Мы с вами договорились о чистосердечном признании, о полном признании вины. Мы ждем от вас подробного рассказа о совершенных преступлениях. Тогда мы готовы найти в ваших действиях смягчающие обстоятельства. А иначе мы будем искать другие обстоятельства, которые усугубят вашу вину. Так что, будем говорить или нет? – Да, я готов рассказать… да, готов, – кивнул художник. – Вы о чем спрашивали? Я уже забыл… – Я хочу услышать ваш рассказ о том, как вы этой зимой проникли в московский дом Вершининых и совершили там акт вандализма, порезали семь картин трех художников, – напомнил Гуров. – Давайте, расскажите о том, как вы дошли до такого решения. Что вами двигало – зависть? – Почему обязательно зависть? – вскинулся Султанов. – Чему там особенно завидовать? Тоже мне, новый Рембрандт выискался! Потомок Афанасия Никитина! Да он просто выскочка! Умеет понравиться начальству и богатым людям. А писать толком не умеет! – Все, можете дальше ничего не говорить, – остановил его Гуров. – Побудительная причина ясна – черная зависть. Но ведь вы, когда напали на галерею Вершинина, искромсали там не только полотно Никитина, но также картины Мерцлина и Либермана. А их-то за что? Лев Султанов криво усмехнулся. – К этим двоим у меня претензий не было. Но я понял, что, если я совершу справедливый суд только над мазней Олежки Никитина, все сразу догадаются, что это я сделал. Потому что Олежка, в общем, догадывается, как я к нему отношусь. Я имел неосторожность как-то раз проговориться, высказать, что я думаю о его пачкотне. И вот, чтобы подозрение не упало на меня, я прихватил и этих двоих. Но по-настоящему я метил даже не в Никитина, а в этого надутого индюка, в Вершинина. – А он-то вам чем не угодил? – удивился Бескровный. – Ведь он вам помогает, вот сюда на отдых пригласил… – А тем и не угодил, что разыгрывает из себя знатока живописи, а сам ни черта в ней не смыслит! – горячился задержанный. – Рассуждает о стилях, о направлениях, о наличии света в полотнах… Индюк надутый! |