Книга Катафалк дальнего следования [Сборник], страница 175 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Помню. И что с этим номером?

– С этого номера, если судить по распечаткам, с начала года Татьяне, оказывается, звонили только трижды, и все звонки были сделаны из Михайлова. А вот остальные сорок с лишним звонков и не звонки вовсе, а эсэмэс-сообщения. Причем несколько последних эсэмэсок были отправлены не из Михайлова, а из Москвы. Но основное количество все-таки шло из Михайлова.

– Да. Кроме нескольких сообщений, которые по времени совпадают с периодом, когда Татьяна сбежала от Кисета. И если смотреть по дате – то одно сообщение было отправлено буквально за день до ее побега к Вершинину, – добавил из глубины кабинета Семашко, который наливал в чайник воду.

– Что-то я запутался, – честно признался Гуров. – Давайте-ка, рассказывайте не хором, а кто-то один.

– В общем, так. – Дмитрий подошел и сел рядом с Гуровым. – Я сходил в офис МТС-оператора и взял все распечатки звонков с телефона Вершининой с начала года. Просмотрел их там же в офисе и выделил все внерегиональные номера. Их, собственно, и было-то всего три. С одного, который зарегистрирован на Селюнину Евгению Владимировну, одного года рождения с Татьяной Вершининой, звонили с начала года три раза: первого января, пятнадцатого февраля и восьмого марта. Наверное, поздравляли ее с праздниками и днем рождения. Я сверил данные – Татьяна родилась именно пятнадцатого февраля. Время разговоров с данным абонентом довольно большое – от тридцати до пятидесяти минут. Второй номер зарегистрирован на Караваеву Марию Семеновну. Как подсказал Станислав Васильевич – на маму Татьяны. Звонила она дочке только пять раз и три раза отсылала ей эсэмэс-сообщения. На три звонка из пяти Татьяна не ответила, сама матери тоже не перезванивала, а две беседы длились – одна пять минут, а вторая и того меньше – три минуты.

– Интересно, отчего Татьяна не желала общаться с матерью? – приподняв вопросительно бровь, задался вопросом Гуров. – Ну, да ладно, поеду и выясню, что там и как. Давай дальше.

– А дальше – вода в чайнике уже закипела, – сказал Крячко и стал заваривать чай.

– Не путайся под ногами, Станислав Васильевич, – устало отмахнулся от шутки Крячко Лев Иванович. – Пусть Дмитрий мне про третий номер расскажет с сорока тремя эсэмэсками.

– Не с сорока тремя, а с сорока одной. Три звонка были обычными, и разговор длился… – Дмитрий поднял глаза к потолку, вспоминая нужные данные. – Все разговоры были одинаковы по времени – минут по пять с секундами. Но все звонки, в отличие от эсэмэс-сообщений, были сделаны из Михайлова.

– И кому этот номер принадлежит?

– Правильней будет сказать – принадлежал. Абонент этим номером уже не пользуется, – ответил за Дмитрия Крячко, ставя перед Гуровым и Семашко кружки с горячим чаем.

– Да, я уточнял, и мне сказали, что с июля с этого номера не было сделано ни одного звонка. А зарегистрирован он был на некоего Виктора Вячеславовича Пономарева.

– Ага! – торжествующе изрек Крячко в ответ на вопросительный взгляд Гурова. – Тот самый, который был прописан на одной жилплощади с Татьяной, которая была тогда еще Караваева. А июль как раз идет за июнем. То есть тем самым месяцем, когда убили Вершинину.

– Ну, что ж. – Гуров отломил от фокаччи половину, а вторую передал Семашко. – Зато теперь с вашей помощью я могу наконец-то ответить на вопрос, что за странного незнакомца видела Богдана рядом с Татьяной в день ее убийства.