Книга Легендарное дело [Сборник], страница 85 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Наследство Григория Болотникова – не миф, это более миллиона долларов в акциях, недвижимости и валюте, которые старик однажды продал и оставил семью ни с чем. В том числе своего сына, Андрея Григорьевича Болотникова, прокурора города Сочи.

Лев Иванович замер от неожиданной информации. Прокурор – наследник Григория Болотникова… Егоров вежливо кивнул, заметив его удивление.

– Согласитесь, несправедливый поступок? Отец лишил сына наследства по капризу, из прихоти. Может быть, Жуковым стоит перестать упрямиться и настаивать, что они не в курсе, где Песоцкая припрятала богатство любовника? Тогда и Андрей Григорьевич станет сговорчивее. Девочка вернется домой, Жуковы смогут дальше строить свою гостиницу, а вы – наслаждаться отпуском. Думаю, прокурор расстроен несправедливостью ситуации. Он ведь законный наследник, а миллион достался другим людям. Им стоит вернуть чужое.

Опер застыл в шоке на несколько секунд и переспросил:

– Какой миллион? Жуковы должны отдать выдуманный миллион Болотникову? О чем мы говорим?.. Генерал Орлов связывался с вами из-за серьезности ситуации. Речь идет о серии убийств, похищении и коррупции – тяжких уголовных преступлениях. Я объяснил вам, нужно ехать в Сочи, нужна масштабная операция федерального уровня!

– Хорошо, хорошо, сейчас поедем, – плавно закивал Егоров и вдруг приобнял одной рукой Гурова за плечи. – Насчет миллиона подумайте хорошо. Это же так просто, все останутся при своем. Вам просто достаточно сказать, где Песоцкая припрятала деньги, и все закончится. В старом доме? В пансионате? Где?

Но Лев его уже не слышал, только дернулся от острого жалящего ощущения в плече. В глазах резко потемнело, и его накрыла глухая чернота.

Блеклый Егоров пристегнул обмякшее тело, откинул сиденье и обыскал карманы сыщика. Просмотрел с интересом телефон, похмыкал и вытащил симку. Выйдя из машины, он швырнул аппарат в строительный котлован с глубокой лужей. Затем неторопливо вернулся на свое место, нажал на газ, и машина неспешно покатилась по запутанным улицам в сторону выезда из города.

Гурова окружало море из черноты. Он качался и плыл по волнам, которые были почему-то твердыми и больно били по всему телу. «У меня же морская болезнь, поэтому так внутри все скручивает. Надо спуститься с корабля, мне надо на берег», – мелькнула мысль. Но пошевелиться он не мог. Тело не слушалось, только голову пронзала обжигающая боль.

В черноте мелькнула фигура. Гуров всмотрелся. Старуха Песоцкая сидела прямо, горделиво задрав нос и подбородок. Морщинистая шея и костлявые руки были унизаны пластиковыми бусами и браслетами, она вся, словно новогодняя елка, искрилась и мерцала. На платье и простенькой бижутерии переливалась и блестела россыпь кристаллов, хотя старуха не шевелилась, словно окаменела с гордым и важным видом. От мелькающих бликов сыщика изнутри скрутило еще сильнее, тугой мутный всплеск поднялся вверх по пищеводу, и Льва вырвало прямо на пол.

Он дернулся от тошнотворного запаха и противного ощущения липкой одежды, но наступило облегчение – темнота перед глазами рассеялась, а руки и ноги пришли в движение. Он пошевелился, но встать не смог – конечности оказались стянуты толстой веревкой с грубыми узлами. Свет проникал через маленький грязный иллюминатор, запах рвоты перебивал густой рыбный запах, стены и пол качались в плавном ритме. Он был в трюме корабля в открытом море.