Книга Смерть по расчету [Сборник], страница 126 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Так куда делся альбом? – уточнил Гуров.

– Я не знаю! Хоть убейте меня, четвертуйте! У меня был приступ, понимаете, приступ! Алкогольный психоз, белочка! К кому-то черти являются, а я стук слышал, память отшибло, и я действительно не помню, куда я дел этот альбом!

– Вы давно употребляли алкоголь? Выпивали этой ночью в музее?

– Что вы, ни в коем случае! Уже больше полугода держусь! Ни одного больничного!

– Тогда почему вы решили, что это галлюцинации?

– А что это, реальность, по-вашему?! Человек-невидимка стучал мне в окно, забрал со стола экспонат и спрятал?!

– Хорошо, предположим, это галлюцинации, но ведь вы говорите, что больше полугода не выпиваете.

– Мой мозг сожрал алкоголь. У меня пагубная, жуткая страсть! Я же объяснял вам, что все мои предки пили, сходили с ума из-за этого! Я всю жизнь бегаю от судьбы, лечусь, женился, взял ипотеку! А теперь все прахом, я болен, я больше не смогу жить как раньше… Ведь очевидно же, что у меня был приступ психоза, бред и галлюцинации. Я в этот момент уничтожил или куда-то спрятал альбом, а когда пришел в себя, совершенно не помню этого эпизода, – выражая сожаление, Завьялов развел пухлые руки. – Если бы я мог вспомнить, то обязательно рассказал бы. Поймите, я не хочу быть сумасшедшим и преступником, но болезнь оказалась сильнее меня.

– И как вы могли бы его уничтожить? – заинтересовался Гуров. – Альбом с монетами – это все-таки не книжка, пусть даже редкая и старинная. Ту сжечь можно.

– Не знаю… – пожал плечами его собеседник. – Наверное, никак. В кислоте растворить – это долго, да и не поднялась бы у меня на такое рука… наверное. Значит, сунул куда-нибудь… – Он, казалось, совершенно растерялся.

– На камерах видно, что вы выбегаете из здания музея. Это вы тоже не помните?

– Как убегал, помню. Я кружился по мастерской под этот жуткий стук, а потом понял, что мне конец. В ужасе бросился бежать.

– Почему не позвонили в полицию или своему начальнику?

– Я был в шоке. Поймите, я вдруг понял, что безумен. Бе-зу-мен! Я опасен для общества, для близких, для людей и для себя! Я бросился бежать в полном отчаянии, остановил первую попавшуюся машину и поехал домой. В тот момент не думал о работе, о музее, – от волнения Олег вскочил со стула, но санитар, находившийся в углу комнаты, тут же сделал шаг по направлению к Завьялову, и пациент снова опустился на сиденье. – Единственное, что мне было важно в тот момент, – это попасть в больницу, пока я не убил себя или постороннего человека. Может быть, еще не все потеряно, может быть, удастся меня вернуть обратно к нормальной жизни? Вы говорили с врачами, они смогут меня вылечить?

– Врач считает вас абсолютно нормальным, – немного исказил мнение доктора Лев, у него по-прежнему было подозрение, что Завьялов лишь играет роль больного человека, чтобы избежать наказания за кражу коллекции.

– Серьезно? – просиял Завьялов. – Я не сумасшедший?

– Да, и вам придется отвечать по закону за пропажу ценного экспоната, если вы не скажете, куда его спрятали, – тон у Гурова был сухим, чтобы реставратор понял, что ему грозит срок. – Вы будете просто вором, который воспользовался служебным положением и украл коллекцию стоимостью более миллиона долларов.

Завьялов снова привстал, бросил испуганный взгляд на крепкую фигуру санитара и плюхнулся на стул; от возмущения он беззвучно открывал и закрывал рот.