Книга Горячее прошлое [сборник], страница 63 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Удивительно, но наглость Ткача сыграла ему на руку. Мах наблюдал за подельниками, не делал никаких замечаний, не отпускал комментариев, даже вопросов не задавал. Он просто стоял в дверях кухни и наблюдал, как они разоряют его холодильник.

Ткач в душе радовался тому, что выбрал верный тон, не стал лебезить и оправдываться. Он легко разрулил ситуацию, получил для себя и брата кров и пищу.

К Игорю Никифорову Гуров попал только к двенадцати часам дня. Утром он созвонился с главврачом травматологии, куда положили Никифорова, но тот категорически запретил полковнику даже близко к больнице подходить.

– Ждите, – был его ответ. – Пока лечащий врач не даст добро, вас в палату не пустят. Я лично об этом позабочусь.

Лев Иванович попытался объяснить главному врачу, что от этой беседы зависит судьба самого пострадавшего человека.

– Парень в крайне тяжелом состоянии. Поэтому все, от чего зависит его судьба, находится сейчас не вне больницы, а внутри ее, – заявил доктор.

Чтобы у Гурова вдруг не возникло желания обойти запрет, главврач решил усилить эффект собственных слов и перечислил все травмы, полученные Никифоровым в результате многодневных пыток. Переломанные кости и порванные сухожилия, травмированные лицевые нервы, практически ослепший левый глаз и многочисленные ожоги. Все это являлось лишь видимой частью повреждений.

Внутренние травмы оказались намного серьезнее. Врачи обнаружили у парня разрыв печени, отек правого легкого, опущение почек, множественные колотые раны по всему телу.

– Одному богу известно, почему этот человек все еще дышит, – заявил главврач.

К генералу Орлову Гуров попал сразу после разговора с доктором. Петр Николаевич пытался настаивать на скорейшем допросе Никифорова и даже предлагал позвонить кое-кому, чтобы надавить на главврача, но Гуров наотрез отказался.

– Нет, этого делать нельзя, – заявил он. – Хороши мы будем, если после всего, что пришлось перенести Никифорову, он умрет на больничной койке от сердечного приступа или кровоизлияния в мозг.

– Да откуда кровоизлияние-то возьмется? – осведомился Орлов.

– От волнения, Петр Николаевич, – ответил Гуров. – Ему придется вспоминать весь тот ужас, от которого он чудом избавился всего несколько часов назад. Всякая ли психика выдержит подобное? Нет, рисковать мы не станем.

– Тогда что ты предлагаешь? Просто сидеть и ждать, пока эти недоноски уходят все дальше и дальше?

– Нет, этого я не предлагаю. Я видел их. Не всех, но двоих, – заметил Гуров. – Рассмотреть обоих успел довольно хорошо. Составим фоторобот, прогоним по базе данных. Возможно, где-то эти лица уже засветились. Сегодня придет отчет по осмотру «Нивы». Там должно быть достаточно отпечатков пальцев, чтобы можно было начать поиски.

– Ладно, действуй, – вынужден был согласиться Орлов. – Только держи меня в курсе. Если понадобится помощь, то сразу говори мне об этом.

– Спасибо, Петя, обязательно скажу.

От генерала он сразу пошел к художникам, хотя этим словом их можно было назвать с большой натяжкой, разве что по старой памяти. На составление фоторобота времени ушло прилично. Если с прыщавым недоростком все оказалось более-менее просто, то с портретом здоровяка пришлось повозиться. Гуров несколько минут стоял с ним лицом к лицу, но ввиду отсутствия особо выделяющихся примет никак не мог объяснить художнику, что именно тот делал не так. То лицо слишком крупное, то лоб чересчур покатый, то глаза какие-то навыкате. К полудню они все же решили и эту задачу.