Книга Горячее прошлое [сборник], страница 75 – Николай Леонов, Алексей Макеев

«Не буду пока говорить, – решил Ткач. – Отдых нам все равно нужен, а тут еще его болезнь кстати подвернулась. Скажу, что делаем привал, вот и все».

Идея привала в чистом поле Вовчика не воодушевила. Он мечтал о теплом душе, чистой постели и горячей еде, и вдруг такое разочарование.

Примерно это Вовчик брату и высказал. Тот выругался, но согласился. Сколько можно по холоду таскаться? У Маха не удалось отдохнуть? Плевать! И без его помощи найдется приличный ночлег. Он не будет самим собой, если не обеспечит сегодня теплый кров и обильный стол для себя и брата!

Ткач погрузил ослабевшего Вовчика на заднее сиденье и погнал машину обратно в Балашиху.

После визита в институт Склифосовского Гуров вернулся в управление. Там его ждал Стас Крячко с полным докладом по всем проведенным мероприятиям. Отчет по осмотру автомобиля «Нива», на котором преступники скрылись с территории воинской части, состоял в следующем. В салоне, багажнике, на дверных ручках и даже на крыше отпечатков пальцев нашли хоть отбавляй. Криминалисты с уверенностью выделили достаточное количество экземпляров, пригодных для идентификации. Проблема заключалась в том, что ни в одной базе данных они не числились.

Тот же самый результат вышел и с фотороботами. Ранее судимым не оказался ни один из братьев. По ориентировкам, разосланным в полицейские отделы Москвы и области, информация не поступала. Ни Ткач, ни его брат Вовчик не желали светиться перед полицией, в пьяные драки не вступали, в людные места не совались и по улицам рядом с усиленным патрулем не прогуливались.

От волонтеров и их деятельности пока выходила одна морока. Как всегда в таких случаях, телефон горячей линии обрывали любопытствующие персоны, желающие узнать подробности из первых уст, психопаты, выдающие себя за преступников, да особо бдительные граждане, сообщения которых сводились к тому, что кто-то что-то вроде бы когда-то где-то видел». К трем часам дня не поступило ни одного продуктивного звонка.

Гуров переговорил с ребятами из техотдела. Они отрядили художника в институт Склифосовского. Он должен был заняться составлением фоторобота третьего преступника, однако спустя час вернулся с неутешительными новостями. Работу с Никифоровым ему пришлось прервать, так как состояние того резко ухудшилось. В какой-то момент он закашлялся, после чего у него начались резкие боли в области живота. Парень весь покрылся потом, начал жаловаться на тошноту и позывы к рвоте.

Сотрудник техотдела тут же позвал врача. Тот откинул одеяло, увидел вздувшийся живот пациента и вызвал санитаров. Они в экстренном порядке увезли Никифорова в реанимацию. Все, что успел сообщить художнику врач, сводилось к тому, что налицо большая вероятность разрыва селезенки.

Гуров связался с главврачом. Тот диагноз своего сотрудника подтвердил, от себя же добавил, что ситуация развивается по худшему сценарию. Еще при первом осмотре состояние селезенки вызывало наибольшие опасения. Но данный орган весьма чувствителен к хирургическому вмешательству. Операционное воздействие может навредить ему больше, чем невмешательство. Поэтому консилиум принял решение начать медикаментозное лечение.

– Селезенка пациента была травмирована. Кашель спровоцировал разрыв, в силу чего кровь проникла в брюшную полость. При разрыве селезенки объем кровопотери исчисляется литрами в минуту, вот почему данный вид травмы особенно опасен. Летальный исход может наступить в считаные минуты, даже если медицинская помощь оказана своевременно. Страшна не только кровопотеря, но и геморрагический шок, сопутствующий ей. – Главврач освещал ситуацию подробно, чтобы сотрудники полиции имели представление о том, что ожидает потерпевшего. – Сами понимаете, при сложившихся обстоятельствах ни о каких визитах и допросах больше не может идти речи.