Книга Месть на все времена [сборник], страница 148 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Выйдя на свободу, Кушлянец первым делом отправился в Калмыкию к своему другу и наставнику Намджалу. Тот освободился двумя годами раньше. Там Юрий познакомился и со своей нынешней женой, рано овдовевшей бездетной родственницей Намджала (пока Юрий-Бальджир был в заключении, его прежняя семья распалась, жена вышла за другого). Они с Арданой поселились в родных краях Юрия, но там жизнь не задалась – не все были в восторге от соседства с бывшим зэком. Поэтому супруги переехали в Сосняково, где проживает ещё один друг Кушлянца по «зоне». Здесь всё как будто начало складываться благополучно. Столярные навыки, полученные Юрием в заключении, оказались очень кстати – теперь он наладил производство эксклюзивной мебели, которая пользуется хорошим спросом.

– Соблюдая заповедь «не пустословить и не разводить сплетни», я не считал бы правильным допытываться у вас, что стало причиной вашего визита ко мне, – глядя перед собой, произнёс Кушлянец. – Но берусь догадаться, что случилось нечто недоброе, и я, как один из тех, кто когда-то нарушил законы божеские и человеческие, оказался в числе подозреваемых.

– Ну, в общем, да… – подтвердил Гуров, внутренне окончательно убедившись в том, что его собеседник, более чем вероятно, непричастен к исчезновению Бархунова. – Вам, наверное, памятен такой оперативный сотрудник – Константин Бархунов? Вот два дня назад он пропал без вести…

– Да, я его помню, и не с самой лучшей стороны. – Юрий-Бальджир сдержанно вздохнул. – Он сделал благое дело, задержав меня. И он же предложил мне сделку – отпустить меня за огромные деньги, что является очень плохим деянием. Дать ему взятку я не смог. Всё, что я неправедно заполучил, у меня было изъято. Поэтому я ему отказал и предстал перед судом. Но сейчас этому даже рад. Если бы я остался таким же, каким был, то сейчас я бы ненавидел его и желал ему только зла. Но мои взгляды на жизнь переменились. И если своё задержание Бархуновым я одобряю и считаю благом для себя самого, то в его предложении отпустить меня, в ту пору – опасного преступника, за деньги вижу страшное зло. Что я могу сказать о случившемся с ним? Значит, такова его судьба…

Уже собираясь заканчивать разговор, Лев поинтересовался:

– Скажите, а разве в православии вы не смогли найти того, что вам помогло бы выжить в заключении и измениться в лучшую сторону?

После некоторого раздумья Кушлянец произнёс:

– Судить не берусь… Возможно, мне не повезло, и я не встретил того, кто убедил бы меня выбрать сторону добра, опираясь на православное учение. Буддизм подразумевает терпимость к другим вероучениям. Кстати, буддизм не является религией в общепринятом смысле слова. Это философия выбора жизненного пути. В нём нет жёстких, категоричных запретов. Всяк волен поступать так, как он считает нужным. Просто, сделав неверный шаг, человек сам, собственными руками губит свою реинкарнацию. Классический буддизм, как вы знаете, никогда не исповедовал принципа «око за око», у буддистов никогда не было аналога инквизиции.

– А как же истребление японскими буддистами-синтоистами японских христиан? – Гуров вопросительно прищурился.

– Можно и волка назвать овцой, но волком он от этого быть не перестанет… – Юрий-Бальджир развёл руками. – Да, встречаются «волки» и среди считающих себя буддистами, хотя на самом деле таковыми не являются. И ещё… Если подсчитать число жертв той же европейской инквизиции, бесчисленное число раз нарушившей одну из главных заповедей «не убий», то японские злодеи-синтоисты на её фоне смотрятся мелкими негодяями.