Книга Месть на все времена [сборник], страница 90 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– А как вообще у вас был организован учебный процесс? – полюбопытствовал Лев Иванович и добавил: – Это ведь очень сложно, дать отдельную программу каждому.

– На самом деле не очень сложно. У нас были общие предметы, которые весь класс изучал одновременно, вместе, имелись и свои профильные дисциплины. Тогда мы делились на группы, и с каждой из них работал свой преподаватель. По тому же принципу, кстати, нам приходилось осваивать и иностранные языки.

– А с ними что не так?

– Наш класс был сборный, самый необычный даже по меркам этого лицея. То есть примерно пятьдесят процентов учеников обучались в лицее с первого класса. Остальные пришли в восьмом, как и я. Все вновь прибывшие раньше учились в других школах, осваивали разные иностранные языки. Большинство изучало английский. Их поделили на две группы, каждая со своим преподавателем. Но были ребята с немецким, итальянским, испанским, французским и китайским. Эти группы оказались не слишком большими. Все они в одно и то же время занимались со своими преподавателями.

– Скажи-ка, а какая у вас была обстановка в классе? Это ведь не самая обычная ситуация, когда приходят сразу пятьдесят процентов новеньких.

– Да, необычная, но все прошло нормально, мы быстро перезнакомились и подружились. Преподаватели сделали все, чтобы новички быстро влились в коллектив и могли показать себя. Разные тесты, задания и дополнительные занятия этому очень способствовали. Никто из ребят особняком не держался. Кроме Жанны, хотя ее так никто не называл. Она была Жанночка. Не знаю, откуда это пошло, но все мы величали эту девочку именно так.

– А в какой группе была Хохлова?

– Она пришла в лицей в пятом или шестом классе, то есть раньше нас, но и не с самого начала. Именно Жанна всегда стояла особняком, причем вовсе не по собственной воле. Наоборот, ей очень хотелось стать неотъемлемой частью коллектива, но ничего из этого не выходило. Мы ее выделяли, если хотите, как-то инстинктивно.

– Почему так?

– Она была странной, навязчивой и отталкивающей, слишком прилипчивой, не очень умной, это если выражаться мягко, но при этом патологически хитрой. Чтобы было понятно, приведу простой пример. Весь класс пишет контрольную или самостоятельную работу по алгебре. Когда звенит звонок, все, разумеется, сдают тетради. А Жанна этого не делает, уносит ее домой, просто записав задания, без ответов. Там ей кто-то все решает, она это переписывает и потом подсовывает учительнице тетрадь на следующий день. Каково? Просто и виртуозно одновременно! Девчонка даже не заботится о том, куда тетрадка попала. Она ведь сдана, но потерялась. Это уже вина и нерасторопность учительницы. Наша математичка действительно отличалась феноменальной рассеянностью. Жанне долго все сходило с рук. Но спустя примерно год подобных манипуляций даже эта женщина заметила неладное и спросила: «Жанна, почему я всегда теряю твою тетрадь?» На что та не моргнув глазом ответила: «Не знаю. Я всегда кладу ее туда же, куда и все». Все знали о ее подлых уловках, как я понимаю, раньше меня, но молчали. Ведь стучать на товарищей никак нельзя. Однако мы злились. Наши отметки были выстраданные, а ее – незаслуженные. Но и это еще не все. Со временем внимательные ученики стали замечать, что Жанночку выделяют все учителя, многое ей спускают, завышают отметки. Трюк с математикой – это отдельная песня. А что она несла, когда ей приходилось отвечать по устному предмету! Это даже бредом назвать сложно, просто бессвязная ересь. А учитель ничего, слушает, кивает, потом говорит: «Садись, пять!» Когда впервые это заметила, я подумала, что мне показалось, сама себе не поверила, потом стала специально обращать внимание. Ей действительно завышали оценки, если снова говорить мягко. Сложней всех было преподавателям гуманитарных предметов. Там не отделаешься тестами или самостоятельными работами. Ученика хотя бы иногда нужно спрашивать устно. А народ-то вокруг в основном неглупый. Я имею в виду нас, учеников. Вот так и вышло, что коллектив сам по себе, а Жанночка сама по себе. Потому что она вечно была на особом положении.