Книга Обвинение предъявлено Гурову [Сборник], страница 159 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Разумеется, я заинтересован в том, чтобы преступник был арестован в самые кратчайшие сроки, насколько это возможно, конечно. Хотя бы потому, что он перестанет убивать только после того, как окажется в тюрьме. Если мы будем искать маньяка достаточно долго, то нам стоит готовиться к появлению еще одного мертвого тела. Субъект и так слишком долго убивал безнаказанно. Это не может не удручать.

– Понимаю, готов разделить дальнейшую ответственность, – сказал Орлов. – Потому что она наша общая, как ни крути. Но все равно не кипятись, Лева, не пори горячку, работай спокойно. Я ведь тебя знаю!..

– Есть, товарищ генерал! Разрешите идти? – произнес Гуров и скрипнул зубами.

– Идите, господа офицеры, работайте. Успехов вам!

– Лева, чего ты кипятишься? На что злишься? – спросил приятеля Стас, как только они переступили порог своего кабинета.

– Я вовсе не злюсь, а нервничаю, – быстро ответил Лев Иванович и залпом выпил стакан холодной воды.

– Ладно, а с чего? Совещание прошло хорошо, Орлов нами доволен.

– Ты и правда не понимаешь? Ты, лейтенант, тоже никак не сообразишь? – поинтересовался Гуров, заметив озадаченное выражение лица молодого коллеги.

– Наверное, нет. – Парень заметно растерялся.

– Ладно, тогда я поясню.

– Погоди, Лева. – Стас попытался успокоить друга. – Я прекрасно осознаю, что мысли о следующей жертве не дают тебе покоя и заставляют беситься от бессилия. Но мы ведь не сидим сложа руки. Ищем, расследуем, стараемся изменить ситуацию. Если не сумеем, то это будет не наша вина! Понимаешь? Преступник убивает женщин зло, жестоко, немотивированно. Он не оставил нам ни одного четкого следа. Мы теперь словно уравнение с кучей неизвестных пытаемся решить. Сделать это сложно, далеко не всегда возможно.

– С уравнением, даже самым заковыристым, можно справиться. Математика подчиняется строгим правилам и логическим законам. Маньяк же, природу которого психологи изучают на протяжении десятилетий, плюет на них. Его действия не имеют мотива, не подчиняются логике, поступки невозможно просчитать и предвидеть.

– Но, Лев Иванович, вы составили такой хороший психологический портрет, – заявил лейтенант.

– Я ведь всего лишь делал предположения и мог ошибаться в самых главных деталях. Если и был прав, то портрет все равно может не пригодиться нам хотя бы потому, что не с кем будет его сравнить. Понимаете, коллеги, в чем тут сложность? Преступник очень умен. Он, насколько нам известно, пока еще не совершил ни одного серьезного просчета. Все наши изыскания, работа со свидетелями, а также труд патологоанатомов могут и не предоставить нам той волшебной нити, потянув за которую, мы сможем распутать сложный клубок. Не исключено, что завтра нам нечего будет докладывать генералу. Но это, разумеется, полбеды, – проговорил Гуров, замолчал и сжал челюсти так, что заиграли желваки.

– Понимаю, – спустя какое-то время пробормотал полковник Крячко. – Ты, Лева, всегда смотришь немного дальше других и привык просчитывать разные варианты развития событий. Но почему ты думаешь, что нам останется только ждать появления новой жертвы?

– Потому и думаю, что она непременно появится, если мы будем долго копаться. А мы уже сделали практически все, что могли. Узнали что сумели, расспросили кого нашли. Еще раз убедились в том, что субъект не совершил ни единой ошибки, значит, не оставил нам ни единого шанса на успех. Он обязательно убьет снова. Я это чувствую, понимаю, осознаю. Нам останется лишь уповать на то, что субъект зазнается, просчитается, наделает глупостей, в конце концов. Только с чего бы ему вдруг начинать ошибаться, если все у него идет как по маслу?