Книга Тайна убитой актрисы [сборник], страница 172 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– И вы можете предположить, что это было за оружие? – спросил Гуров.

– Под этот патрон предлагалось несколько видов оружия: самозарядный пистолет Сердюкова, пистолет-пулемет «Вереск» и пистолет «Удав». Судя по следам на капсюле, это был именно «Удав» – перспективный пистолет с курковым ударно-спусковым механизмом двойного действия и автоматической затворной задержкой, созданный для замены пистолета Макарова. Впервые был представлен в 2016 году.

– Случайное оружие, – тихо констатировал Лев. – Излишняя энергия пули для такой цели.

– А вы уверены, что это не израильский патрон? – недоверчиво посмотрел на криминалиста Стас. – У них, насколько я знаю, тоже был патрон 9×21 мм IMI.

– Нет, маркировка отечественная. Мы достанем пули и тогда скажем точнее. Одна в стене, в штукатурке, а вторая прошла навылет через голову и придется вскрывать ламинат на полу, чтобы ее найти.

Водитель сидел на кухне. Одет он был в тот же костюм, в котором сыщики его видели возле дома в поселке Заозерный, когда он вызывал Гурова на разговор. Водитель уныло повесил голову, глядя на свои руки. Пальцы мужчины то сплетались, то расплетались. Гуров ногой подвинул стул и уселся напротив него. Тот поднял голову и без удивления посмотрел на знакомое лицо.

– Вас зовут Георгий? – начал Лев. Мужчина кивнул, чуть качнув утвердительно головой, и снова стал смотреть на свои пальцы. – Расскажите, Георгий, где вы были в момент убийства.

– По делам ездил. Меня Сергей Андреевич отпускал. Мне надо было.

– Как интересно! Надо же было выбрать такой момент, чтобы оставить своего шефа одного. И, как назло, именно в это время его и запланировали убить. Не находите, Георгий?

– Не виноват я. Не имею к этому никакого отношения, – вздохнул водитель и тоскливым взглядом посмотрел в окно. – А что касается совпадения, так я каждый четверг у него отпрашиваюсь. Это уже в привычку вошло. Четверг и воскресенье – мои выходные.

– Судимость есть? – строго спросил Гуров, разглядывая пальцы водителя, на которых не было и следа наколок. Впрочем, что-то неуловимое во внешности, манере разговаривать, в мимике говорило о том, что этот мужчина несудим в прошлом.

– Нет у меня судимости, – помотал головой водитель. – Я не из этой среды. Я даже не знал, к кому на работу устраиваюсь. Платил хорошо, вот и не ушел, даже когда узнал, кто он такой. Он нормальный мужик, с криминалом давно завязал. Жил просто.

– Ну да, – кивнул Лев, – конечно. Твой хозяин ни дня в жизни не работал, большую часть своей жизни кантовался по колониям. А теперь на заслуженном отдыхе и проживает заработанные непосильным праведным трудом капиталы.

– Чего вы мне шьете? Преступником хотите сделать? – Георгий поднял на Гурова полные боли и тоски глаза. – Я на суде не признаюсь, что знал, будто Сергей Андреевич в прошлом преступник. И ничего не знаю о его доходах. Мое дело было его возить, и все. А остальное – домыслы!

– Чего вы боитесь? Я же вижу, что вы боитесь. Чего?

– Не знаю! – вдруг взорвался Георгий. – Я не знаю, что здесь за дела творятся, я не знаю, чем все это обернется для меня. Или вы на меня все повесите, или эти до меня доберутся. А у меня мать больная, к постели прикована. И никого больше, кто бы мог ей помочь.

– Давайте вы не будете давить на жалость, – спокойно ответил Гуров. – В любом случае, что бы ни случилось, ваша мать останется под наблюдением врачей, и за ней будет уход. Это я вам гарантирую. Вы просто многого не знаете о законах и порядке оказания обязательных медицинских услуг. Бюрократическую волокиту я возьму на себя, это мы преодолеем. Это я обещаю вам не потому, что именно вас пожалел, а потому, что ваша мать беспомощна, и она-то уж ни в чем не виновата. А забота о вас лично начнется только тогда, когда вы станете сотрудничать со следствием. Вот с этого момента и начнем с вами разговор снова. Как строился день вашего шефа, каков распорядок?