Книга Тайна убитой актрисы [сборник], страница 80 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Я вижу, вы знаете этого человека, – сказал Гуров, который внимательно наблюдал за хозяином дома. – Ведь так оно и есть, не правда ли?

– Этого? – спросил Гвоздев. – Конечно, знаю. Как бы я мог его не знать? Года два бок о бок прожили. На дела вместе ходили, людей калечили, грабили. Окаянные годы! Если бы я их мог из жизни вычеркнуть или забыть напрочь! Но не забывается ничего.

– Я понимаю, Николай, что тебя это мучает, – сказал сыщик. – Но для нас сейчас важно, что ты ничего не забыл, что твоя память как губка впитала в себя все эти страшные вещи и хранит их. Так скажи, кто этот человек?

– Тезка мой, – глухим голосом отвечал Гвоздев. – Тоже Николай. А по фамилии Кривушин. Потому и кличка у него в банде была Кривой. Вам еще, наверное, отчество нужно, но я его не знаю. Кривой, вот и все. Я-то ладно, за мной мокрых дел нет. А за Кривым море крови. Он на моих глазах троих до смерти забил, потому что платить не хотели, все нажитое не желали отдавать. На стрелках, на бандитских разборках двух бойцов из чужой группировки завалил. Он не только убивать, но и мучить людей любил. Кривой – самый настоящий садист. Страшный он человек, этот Колян Кривушин.

– Но если на нем висит несколько убийств, то почему он на свободе? – осведомился Гуров. – За такие дела дают пожизненное, в крайнем случае двадцать лет. И никакого УДО.

– А ему и дали двадцать, – сказал Гвоздев. – Только он сбежал в прошлом году, во время этапирования. Мне рассказывали, будто Кривушин нарочно сделал в лагере заявление, что хочет признаться еще в двух убийствах. Вот его и повезли на суд сюда, в Ростов. По дороге он сумел оглушить конвоира и сбежать. Его уже год ищут.

– Да, это была громкая история, – подал голос ветеран ростовской милиции Григорий Костомаров, до сих пор молчавший. – Всю нашу полицию на ноги подняли, Росгвардию привлекли, все заборы фотографиями обклеили. Да все без толку. Кривого так и не нашли.

– Значит, Кривой, говорите, отыскал Ленку Масленникову? – снова заговорил хозяин дома. – Понятное дело. Он хотел получить свою долю.

– Какую долю? – одновременно, почти хором спросили Гуров и Костомаров.

Хозяин дома поднял глаза и с удивлением посмотрел на своих гостей.

– А вы что, не поняли? – спросил он. – Кривой хочет получить свою долю общака.

– Постой-постой! – воскликнул Гуров и от волнения даже вскочил со стула. – Ты хочешь сказать, что Лена Прокофьева хранила казну вашей группировки? Но каким образом эта казна к ней попала?

– Это, конечно, интересный вопрос, – проговорил Гвоздев. – Я, наверное, теперь единственный человек, который может на него ответить. Но сначала скажите, а что, Кривой ездил в Заозерск в одиночку? Ленку убил один? С ним никого не было?

– Почему же, был и второй, – сказал Гуров, удивленный прозорливостью бывшего бандита. – Но как ты догадался?

– Кривой не любит в одиночку работать, – пояснил этот момент Гвоздев. – Никогда не любил. Ему помощник нужен. Так кто этот второй? Его карточка у вас есть?

– Да, карточка второго тоже есть, – отвечал сыщик. – Вот, смотри. – Он выложил на стол портрет фальшивого театрального критика.

Николай Гвоздев взглянул на этот фоторобот, и его лицо исказила гримаса сильнейшего негодования.

– Ах ты, мразь! – воскликнул он. – Какая же гадина! Значит, он помогал Кривому убивать Ленку?! Родную сестру не пожалел, отдал Кривому!