Книга Исчезнувший, страница 54 – Алексей Макеев, Николай Леонов

Сейчас он как никогда жалел о том, что не последовал первому порыву и вновь перешел границы дозволенного уставом, составленным специально для таких вот случаев. Головная боль теперь сконцентрировалась где-то в височной области, но ощущение полной беспомощности и расслабленности говорило о том, что в этом участке находится лишь основной источник боли. Все остальные участки болят чуть меньше, но до полного покоя и им далеко.

Ныли правое плечо и рука. Крячко сообразил, что ноют они от долгого лежания. Кровь не поступает, вот тело и затекло. Он попытался изменить положение и с удивлением обнаружил, что руки его связаны за спиной, а одна нога прикована цепью к стене. «Что за хрень такая? – в первый момент Стас даже не разозлился. И не испугался, просто был удивлен или обескуражен, кому как больше нравится. – Меня что, приковали, как цепного пса? Ничего себе дела». О головной боли он тут же забыл, так как обнаружились проблемы посерьезнее.

Мочевой пузырь настоятельно требовал опорожнения, а Крячко ничего не мог с этим поделать. Без помощи рук процедуру эту не выполнить, а дуть в штаны это уж слишком. Кое-как он подтянул ноги к груди. Вернее, грудь к ногам, так как цепь оказалась довольно короткой. Облокотился на стену, отдышался. Стена была шершавая, точно наждачка. Крячко понял, что это слой штукатурки, только наляпан как попало. Выходит, его заперли в кирпичном сарае. Нет, скорее, это был подвал, ведь земляные полы бывают в подвалах? Или в сараях тоже по поводу настила полов не загоняются? Наверняка Крячко не знал.

«Надо каким-то образом обследовать помещение, – сам себе приказал он. – Насколько цепи хватит, но нужно». И начал двигаться вдоль стены, помогая себе руками. Отталкивался от шершавой штукатурки, упирался связанными за спиной ладонями о стену, переносил вес на ноги и передвигал зад сантиметров на десять. Затем двигал ноги и, соответственно, руки. Сколько времени у него на это ушло, Стас не имел ни малейшего представления. Он вообще потерялся во времени. Ночь сейчас или день? Все тот же четверг или уже пятница?

Больше двух дней он на свое пленение не закладывал. За два дня он от обезвоживания так бы ослаб, что про акробатические трюки, которые он сейчас проделывал, можно было бы забыть. А через неделю он бы валялся на тюфяке и даже голову поднять не мог бы. Хотя история знает случаи, когда эти показатели существенно увеличивались.

Помнится, он читал, что в сорок седьмом году один мужик получил черепно-мозговую травму и пролежал без воды и еды в заброшенном неотапливаемом доме целых двадцать дней. Когда его нашли, у него не было дыхания и исчез пульс. А спустя сутки он уже разговаривал. Случай этот, кстати, произошел не в какой-то там загранице, а почти в России, в Республике Киргизия, в городе Фрунзе, ныне переименованном в Бишкек. Вспомнился этот случай Крячко потому, что уж больно исходные данные похожи. Он тоже с пробитой черепушкой, без воды и еды, а холод в подвале напоминает о том, что на дворе не июль.

«Выходит, у меня появился шанс перещеголять того везунчика», – на автомате подумал Стас. Двадцать дней – долгий срок. За двадцать дней Гуров весь Воронеж вдоль и поперек перероет, а его, Крячко, найдет. Только вдруг он уже не в Воронеже? Возможно, его вывезли далеко за пределы города, а может, и области. Тогда дело дрянь. Всю страну не то что за двадцать дней, за двадцать лет не перероешь. Это вам не какой-то там Лихтенштейн, который хоть и числится отдельным государством, населения насчитывает не больше тридцати тысяч. Это Россия, тут непроходимых мест больше, чем блох у дворового пса.