Книга Старый прием Гурова, страница 27 – Алексей Макеев, Николай Леонов

Харитонов Олег Евгеньевич, тридцати шести лет от роду, был человеком увлекающимся, а так как область применения авантюрных наклонностей в местах далеких от цивилизации выбрать достаточно сложно, Харитоша постоянно попадал в какие-то передряги. Буквально за несколько дней до приезда Крячко его выпустили из красноярского ИВС, где тот отбывал «суточные» за драку в ночном клубе. Отделался Харитоша легким испугом лишь потому, что противная сторона вовремя «сделала ноги», а вот барная стойка с множеством зеркал и бутылок осталась на месте. Правда, в разобранном виде. Это и послужило поводом к административному аресту.

Полистав дело Харитонова, Крячко понял, что вряд ли найдет в его лице Взрывателя. Уж больно несерьезным он выглядел на страницах личного дела. Глупые дебоши, кляузы на соседей, одиночные пикеты в поддержку самых разных политических направлений, порой противоречащих друг другу. Разве сумел бы такой человек разработать и осуществить план взрыва в полицейском отделе? А если да, то стал бы он после такого размениваться на барные витрины и мордобой? Если уж пошел по кривой дорожке, то и следовал бы этому пути. Крячко и в Диксон ехать не собирался, но тут ему на глаза попалась строчка, которая заставила передумать.

Оказалось, срочную службу в армии он проходил в саперных войсках, а это означало, что со взрывными устройствами Харитонов на «ты». Этот нюанс сбросить со счетов Крячко не мог. Кто знает, что в голове у этого Харитоши? Быть может, взрыв полицейского отдела он тоже совершил ради защиты каких-то убеждений. Возможно, он не настолько прост, как хочет казаться. Случаются в жизни и не такие фокусы. Рассудив так, Стас выпросил у красноярских правоохранителей машину и поехал в Диксон.

Население Диксона не добиралось и до тысячи, но в сезон людей здесь хватало. Крячко повезло, благодаря последней выходке Харитоша потерял место разнорабочего на рыболовном судне и сейчас, по словам соседей, с которыми Крячко быстро нашел общий язык, ошивался в порту, надеясь найти хотя бы временную работу. Другими словами, Харитоша сидел в портовом баре и пил «горькую», жалуясь на несправедливость законодательства всем, кто только соглашался его слушать.

Крячко решил, что сложившаяся ситуация весьма кстати. Прежде чем бросаться обвинениями, он сможет пообщаться с Харитошей, не представляясь. Так он и сделал: пришел в бар, подсел к Харитонову и завел непринужденную беседу. Тот к тому времени набрался прилично, но до полной отключки было еще далеко. Угостив Харитошу кружкой пенного, Крячко терпеливо слушал его жалобы, время от времени задавая вопросы. Харитоша отвечал быстро, без интереса, и тут же возвращался к старой песне. Каким-то чудом Крячко удалось перевести разговор с красноярской полиции на московскую. Он надеялся, что сейчас Харитоша начнет хаять всех ментов подряд, и тогда Стас сумеет подвести разговор к бомбам и взрывам, но тот с обвинениями в адрес москвичей не торопился.

Тогда Крячко решил форсировать события и начал рассказ о мужике, который якобы после очередной отсидки в спецприемнике грозился взорвать, к чертям собачьим, каждую клетку на территории области. И тут Харитоша отреагировал совершенно неожиданным образом. Он схватил Крячко за грудки и начал трясти, как грушу. Тряс его и приговаривал: