Книга Тело с историей, страница 55 – Николай Леонов, Алексей Макеев

И снова усмехнулся:

– Ну а я со своей стороны таки имею желание познакомиться с этим вашим умником, как его… Рокотовым. Каков полет фантазии, какие идеи! Реализация, правда, хромает, но вот прокурор, тот обязательно оценит!

– Рокотов – местная шишка, – заметил Гуров, – тесть замглавы администрации горокруга.

Если бы не необходимость держать руль, адвокат наверняка потер бы руки.

– Тем более! Не представляете себе, страсть как люблю беззаконников. Поджаренных, с корочкой. Уж лучше я, чем черти на том свете, как считаете?

– Бесспорно, – серьезно согласился сыщик.

Будущее Кима Жоги виделось ему теперь исключительно ясным, впрочем, как и перспективы Рокотова Игоря Вадимовича.

Как это всегда бывает, стоило заняться чем-то всерьез – и посыпались предложения, одно другого заманчивее. Выкраивать время на репетиции в театре «Тень» становилось все труднее, но Мария вдруг поняла, что ждет этих репетиций и получает искреннее, давно не испытанное удовольствие. Какой-то цирк-шапито, детский сад, капустник, любительство – а вот освежает и пьянит, что твое шампанское.

Поражали в этом сборище вечно приподнятое настроение, щенячий энтузиазм, необидчивость, искренний интерес ко всему. И отсутствие вопросов: «А почему именно так?» Стопроцентное, никаких доказательств не требующее доверие. Этот список можно было продолжать.

Много всего поражало, многое раздражало.

Марии, привыкшей вращаться в среде профессионалов и относиться к любителям так, как положено относиться к таковым, то есть со снисходительной досадой, было непривычно общаться с людьми, которые ловят каждое слово, не обижаются на замечания, а то и требуют критики. Благодушно воспринимают неизбежные в творческом процессе истерики. Конечно, и она срывается иной раз, нервы не стальные.

Можно примириться с отсутствием нормальных декораций, но свет-то должен быть! Так и быть, пусть солнце изображает желтый софит, море – синий, призрака Гамлета-старшего – черная тень, а лунный свет – люстра. Но ведь она, Мария, неоднократно напоминала осветителю не применять к ней синий и на сотый раз нарушения данной просьбы устроила краткий, но темпераментный скандал. Он лишь кротко улыбнулся:

– Я совсем забыл, простите.

Теперь эти как бы актеры. Иные бестолково метались по сцене, понятия не имея, куда девать руки, некоторые в другом пальто позабыли прекрасные голоса… то есть петь они объективно умели, но когда требовалось одновременно еще и играть, то превращались в безголовых болванчиков.

Вот со стороны музыки, как бы ни орал Алексей-Клавдий, претензий нет. Гитарист Яша, то ли за ум взявшись, а скорее всего, поимев разговор с сиром и осознав, что казны тот может и лишить, пока завязал и держался. Хотя и ностальгически ворчал на недостаток вдохновения и тремор конечностей, ведь Ситдиков-старший был склонен прощать людям до семижды семи и более раз, снисходя к слабости старого друга.

На удивление, эти двое – гитарист Яша и ударник Упырь – оказались отличными малыми, терпеливыми, трудолюбивыми и несклочными. Они быстро сыгрались и обрели полное взаимопонимание с остальными музыкантами – скрипачом, соло– и бас-гитаристом. Вот только безынициативные они, смирные и неперечные. Это единственное, что можно предъявить Яше и Упырю: высказывая свое мнение, были способны его обосновать, но особо не настаивали и в дискуссии не вступали.