Книга Тело с историей, страница 85 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Вот, а я только думал в зале, какой глупенький сир этот Леша, а он, оказывается, вовсе не такой.

– Такой, такой, – успокоила Мария, привычно поправляя макияж, – а то и хуже.

– Но ведь додумался до здравой мысли попросить помощи, корона не свалилась.

– Не он додумался. Лялечка, – лаконично пояснила жена.

– Я начинаю ее серьезно опасаться, – признался Гуров почти серьезно, – у нее столько лиц, что и не понять, какое истинное.

Мария рассмеялась:

– Ни одного…

– А она вообще существует?

– Что ты имеешь в виду?

– Если она постоянно изменяется, то нежная девочка, то товарищ прапорщик, то мяукает тоненьким голосочком, то басит, как бурлак, и даже глаза у нее то белые, то черные.

– Это контактные линзы. Линз никогда не видел? И да, меняется. Она же актриса, и очень хорошая, и великолепный администратор, – уже с некоторым нетерпением заметила Мария.

Пора прекращать подобные разговоры, не одобряет она этого.

«Она права, к тому же мы только что сами поучаствовали в данном непохвальном мероприятии», – призвав самого себя к порядку, полковник переменил тему:

– И что же, неужели подобная панама прокатит?

– До того всегда прокатывало. Ты же понимаешь, неловко лезть с разоблачениями к известным людям. Для этого надо иметь определенный склад характера, небоязнь авторитетов…

– …независимость… – добавил Гуров.

– …и команду сверху, – невозмутимо завершила Мария, орудуя помадой.

– Команду сверху, – эхом повторил он, – знаешь, я тебя сейчас доброшу до дому, мне надо отъехать, уточнить кое-что.

– На сегодня вы свободны, – сопроводив милостивые слова соответствующим жестом, позволила жена.

«Все, закончился завод».

Юлия, ощущая себя разбитой и несчастной, едва передвигая ноги, поднималась по лестнице наверх, в кабинет.

Алексей почивал, откинувшись в кресле, на офисном столе дремал ноутбук. Разбудив последний, Юлия убедилась, что необходимая сумма собрана час назад и деньги продолжают поступать. Открыв сейф, она принялась перекладывать в него пачки, оставшиеся в несерьезном рюкзачке.

Увлекательно работать с таким директором, некогда ни расслабиться, ни отдохнуть. Все равно что играть любовную сцену со стеснительным партнером: потеешь за двоих, а впечатление смехотворное.

К тому же он способен вены себе перегрызть, из штанов выскочить, наплевать в свой колодец, только б доказать, что он – не Сид. Как будто кто-то считает иначе.

Только она, Юлия, сумела предотвратить неминуемую катастрофу – разрыв отношений с вечно пьяным Яшей и совершенно явно «не тянущим» Упырем. Она чуть голос себе не сорвала, доказывая, что эти двое нужны, просто потому, что они – «Боль да смех».

Если бы не остатки совести, немедленно отправила бы Лешу на поклон к Жоге, предложить ему вместе работать над постановкой. Ведь Сида, раздражающего их обоих, уже нет, а дельце обещает быть выгодным. И наверняка не отказался бы Ким, этот романтик-поэт – существо жадное и ненасытное. Что ж, Юлия относилась к этим качествам с пониманием. Однако при всей своей беспринципности она не могла обратиться к нему, было неловко.

Как только упоминание о финансовых проблемах исчезло из Федресурса, а умело подкормленные блогеры, захлебываясь восторженными слюнями, писали-болтали о том, как самоотверженные фанаты спасли театр Сида от разорения, немедленно нарисовался Масальскис. Позвонил самолично, с извинениями и уверениями в том, что готов участвовать во всех начинаниях. И Витька Корнеев, хам, но всегда точно знающий, с какой стороны масло на хлебушке, знакомый еще по Минкульту, прислал шофера с вязанкой котлет. Никто подобной чести не удостаивался.