Книга Смерть в подлиннике, страница 74 – Алексей Макеев, Николай Леонов

«Вот и я не знаю почему», – мысленно согласился с ней Гуров.

– Мы не получили никакого наследства. Завещание, если оно и было, сгорело вместе с домом. Оставшееся имущество отошло государству. Ни один из знакомых дяди Вилле не позвонил нам, не предложил помощь. Все куда-то делись после его смерти.

А про моего настоящего отца я ничего не знаю. Родителей уже нет в живых, наш старый дом я продала. Теперь на этом месте здание детского сада. Пекарня и магазин давным-давно закрылись. Я живу в Берлине с двадцати лет и нарочно стараюсь не вспоминать свое детство. Или мне кажется, что я стараюсь, а на самом деле только о нем и думаю… – заключила Александра.

Гуров подозвал официанта и попросил разрешения закурить.

– Я тут ничего не решаю, но правилами запрещено, – отказал официант.

– Извините, но только на улице, – поддержал его бармен, услышавший разговор.

– Давайте уйдем? – предложила Александра. – Хочется на воздух.

– Конечно.

– Тогда я оплачу счет. Не люблю быть в долгу.

На улице совсем стемнело. Людей стало заметно меньше. Парк был проходным и на ночь не закрывался, поэтому на дорожках можно было встретить не только отдыхающих, но и возвращающихся с работы людей, которые решили сократить путь.

Александра попросила зажигалку.

– Теперь я точно знаю, что наполовину русская, – сказала она. – Странное ощущение. Такое непонятное, что я должна все это хорошо обдумать. Но сначала я хочу найти свою родную мать.

Она отошла к краю дорожки, пропуская велосипедиста. На всякий случай Гуров решил придержать ее под локоть.

– Вы в порядке? – спросил Гуров.

– Нет, – глухо ответила Александра. – Пять минут назад на меня обрушилась жизнь человека, благодаря которому я появилась на свет. Для меня в этой жизни почему-то не нашлось места. Я думала, что, когда обо всем узнаю, мне станет легче, но вопросов появилось еще больше. Я так и не узнала, почему она отказалась от меня.

– Я не знаю, Александра. Мне бы тоже хотелось знать.

Она сделала неловкий шаг назад и споткнулась о бордюр. Гуров успел схватить ее за руку, предотвратив падение.

– Осторожнее, – предупредил он. – Смотреть под ноги очень даже желательно.

– Я смотрю.

Александра резко отстранилась.

– Я не пьяна, – заявила она.

– Ну, выпили-то мы нормально так, – возразил Гуров. – Но почему-то это совсем не ощущается.

– Где есть выход?

– Вон в той стороне. Я провожу.

– Я не пьяна, – повторила Александра.

– Хорошо, хорошо. Никто не пьян.

– Только нервы, – бросила она и пошла вперед.

Ее русский начинал заметно барахлить. На последних фразах это было особенно заметно.

Гуров прислушался к себе. Ощущение легкого опьянения все же присутствовало, хоть и чувствовалось очень слабо. То ли ресторанное вино было разбавлено каким-то хитрым способом, то ли сегодня был тот самый день, когда не в коня корм, – Гуров не хотел ломать над этим голову. Он добрался до дочери Голиковой и удостоверился в том, что совсем не зря обратил свое внимание в сторону немецкого прошлого Алевтины Михайловны. Тот пожар, в котором погиб Шеффер, мог быть кем-то устроен. А что, если Голикова как-то причастна к смерти Шеффера? Захотела выкупить у него картину, а он отказался. Кто знает, что случилось за толстыми стенами особняка, в котором наверняка пряталось много ценных вещей? Кто-то должен знать правду, если, конечно, он еще жив.