Книга Школьная бойня, страница 67 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Так и будет, – улыбнулся в ответ гость. – Ты пей, пей. Вино отличное.

– За тебя! – засмущавшись, заглянул в стакан Вячеслав Иванович и залпом выпил вино до самого дна.

– Смерть наступила примерно восемь часов назад, – доложил Дроздов. – Все то же самое, Лев Иванович. И хоть я до вскрытия не имею права выносить окончательный вердикт, все же я более чем уверен, что увижу знакомую картину. Ты иди пока, а я скоро буду.

В руках у Дроздова была кривая сигарета, а на лице оставили свои печати мудрость с вековой усталостью. Четвертый день все пахали почти без продыха, но судебно-медицинский эксперт воистину обскакал всех. Ночуя в морге, он не давал спуску ни себе, ни подчиненным. И только за то, что он, а не кто-то иной, был рядом, Гуров благодарил всех богов, которых только мог вспомнить.

Он поднялся по ступеням школьного крыльца и в который уже раз за последние несколько дней окунулся в прохладный воздух. К вечеру обещали грозы и основательное понижение температуры, и задохнувшаяся в пыли Москва, казалось, была бы рада любому, пусть даже слабенькому, дождю.

Гуров поднялся на второй этаж, здороваясь по пути с коллегами, и дошел до учительской, пересек ее и вошел в кабинет директора.

Вячеслав Иванович Немирович умер, сидя в своем кресле. Гуров осмотрелся и понял, что эта комната, пожалуй, является единственным местом в школе, в которой все сохранилось так, как было долгие годы. Слева окно с шелковыми желтыми занавесками, на подоконнике цветочный горшок с кривым алоэ. За спиной директора широкий стеллаж из массива дерева, а на полках полно брошюр и огромных папок с надписями на переплетах. Справа же у стены располагался шкаф из серии недорогой офисной мебели. Его дверцы были распахнуты, а в самом шкафу копался помощник эксперта, обмахивающий кистью с черным порошком графин. На стенах красовалось множество наградных грамот и пара вымпелов советских времен.

Вернувшийся с улицы Дроздов остановился рядом с Гуровым, сложил руки на груди и еще раз осмотрелся.

– Я здесь уже закончил, Лев Иванович, – сказал он. – Там труповозка приехала. Тело надо забирать. Будешь осматривать?

– Обязательно.

Гуров обошел стол и всмотрелся в лицо Немировича. Глаза Вячеслава Ивановича были приоткрыты, как и его рот. На подбородке и груди виднелись присохшие к ткани частицы полупереваренной пищи, выгнанные умирающим организмом наружу. К полноватому смазливому лицу навечно приклеилась кривая полуулыбка, не вязавшаяся с пустым взглядом, направленным в противоположный угол кабинета. Лицо умершего было умиротворенным. Ни страха, ни удивления перед смертью он не испытал.

– Бедняга и не предполагал, что через полчаса его жизнь оборвется, – констатировал Дроздов.

– Ну хоть поел напоследок.

Гуров наклонился к лицу Немировича и потянул носом воздух.

– И выпил.

– Ну хоть порадовался перед смертью.

Гуров отодвинулся от кресла и подошел к Дроздову.

– Что скажешь, Лев Иванович? Серийник?

– Нет. Серийным убийцей здесь и не пахнет. Умирают знакомые между собой люди, которые работали в одном месте и занимались одним делом. Что-то их связывало, а кто-то теперь методично пытается скрыть эту связь.

Гуров посмотрел туда, куда смотрел и Немирович в последние секунды своей жизни – в сторону угла рядом с окном, где стоял одинокий старый стул. Окликнув помощника эксперта, он попросил его внимательно осмотреть это место.